**
Проповедь на этом богослужении сегодня:
Также, как о.А.Борисов, о разбойнике одесную пишет сегодня и о.Сергий Круглов:
( Read more... )
**
Проповедь на этом богослужении сегодня:
Также, как о.А.Борисов, о разбойнике одесную пишет сегодня и о.Сергий Круглов:
Всё это — возглашаемые священником обрывки молитв, сами по себе совершенно бессмысленные. Молитвы эти читаются им в алтаре тихо, а то и вовсе про себя, и лишь их окончания слышны всем. Такая практика появилась давно: еще в VI веке за нее доставалось духовенству от императора Юстиниана. Причины ее появления не вполне ясны. Возможно, священники стали тихо читать молитвы из-за лени, чтобы лишний раз не напрягать голос, возможно, из-за появившегося обособления духовенства в отдельную касту. Как бы то ни было, подобная практика превратила некогда диалогично построенное богослужение в странное шизофреническое действо: в одном помещении параллельно совершается сразу два богослужения — одно тихонько в алтаре, из которого всем слышны только лишенные законченного смысла обрывки, и другое — перед алтарем, совершаемое певчими, чтецами и диаконом. От былой диалогичности осталось лишь «Аминь» как ответ на возгласы священника. Эту практику еще можно было бы понять, если бы в молитвах священника содержалась какая-то эзотерика, о которой не положено знать мирянам, так ведь нет же: в них не только нет никакой эзотерики (я уже не говорю о том, что в христианстве она принципиально невозможна для всех членов Церкви), они еще и произносятся от лица всех присутствующих.
Тайным чтением молитв бедственное состояние нашего богослужения не исчерпывается. Если на Литургии молитвы, хоть и читаемые тайно, всё еще сохраняют свое положение в чине (кроме благодарственной молитвы о причащении, которая уехала от своего возгласа далеко вперед), то на Вечерне и Утрене почти все они свалены в одну кучу и читаются галопом в начале каждой из этих служб: светильничные — во время предначинательного псалма, утренние — во время шестопсалмия. Кроме того, утренние молитвы священники у нас почти всегда читают вечером, а вечерние во время Великого Поста — утром, и всё из-за того, что Утреню им удобнее служить по вечерам, а великопостную Вечерню — с утреца.
Досадно видеть, во что у нас превратилось богослужение, но еще досаднее то, что мы привыкли к отсутствию в нем здравого смысла и логики, что существующее положение вещей вполне устраивает и духовенство, и прихожан, так что мало кто задумывается о том, как, когда, зачем и Кому мы молимся, а из тех, кто задумывается, почти никто не делает хоть каких-то шагов к возврату изначальной нормы.
Священники и миряне участвовали в дискуссии о языке Церкви
Москва, 3 октября, Благовест-инфо. Презентация переводов богослужебных текстов, выполненных поэтом Анри Волохонским, состоялась 30 сентября в Москве. Эти переводы давно используются в богослужебной практике Православной Церкви в Америке (ПЦА). В России они изданы отдельной книгой в 2016 году издательством «Пробел». В обсуждении особенностей и достоинств новых переводов приняли участие священнослужители и миряне. Предисловие к книге написала поэт, переводчик, филолог Ольга Седакова. Презентация была приурочена к Международному дню переводчика.
Встречу вел публицист Сергей Чапнин, который сообщил, что в день презентации один московский священник совершал таинство венчания по переводу Анри Волохонского. «Эти переводы давно используются в Церкви в России и за рубежом, но серьезного разговора об этом пока нет. Речь не идет о том, нужны ли переводы богослужения на русский язык, – ответ на этот вопрос был дан около 200 лет назад. Важно поговорить о церковной практике, о том, какие чувства вызывают у священников эти тексты», -- задал он вектор обсуждения.
О. Михаил Аксенов-Меерсон (ПЦА) принял участие во встрече заочно: из Нью-Йорка он прислал видеозапись интервью, где рассказал о том, что впервые использовал тексты А. Волохонского много лет назад. По наблюдениям о. Михаила, славянский текст литургии ясен постоянным прихожанам, они слышат его регулярно. В приходе обсуждалась возможность использования русских текстов, и было решено литургию и дальше служить по-церковнославянски. А вот чинопоследование крещения или венчания каждый христианин слышит несколько раз в течение своей жизни, и «богословие таинств», как правило, оказывается малопонятным из-за особенностей церковнославянского языка. Когда же о. Михаил, по благословению и даже «по инициативе» правящего епископа, стал служить по-русски, «отношение к таинствам изменилось радикально», многие по-новому открыли для себя смысл этих таинств, свидетельствовал священник. Он считает издание переводов богослужения «очень полезной вещью» еще и потому, что не раз слышал, как священники ПЦА читают молитвы по-славянски и «по ходу дела переводят от себя трудные места» -- получается «полуграмотная импровизация». В этих случаях переводы А. Волохонского могут быть особенно востребованы. «Выход в свет этих книг – огромное церковное событие. Важно, что эти переводы сделаны глубоко верующим человеком, прекрасным поэтом», -- заключил о. Михаил.
Еще один заочный участник встречи – протоиерей Сергий Овсянников прислал из Амстердама письмо, в котором писал о «смелости и свободе» как необходимых качествах всех переводчиков, начиная со святых Кирилла и Мефодия. Об особенностях работы переводчика говорила консультант новой книги -- сестра поэта, переводчица Лариса Пивир-Волохонская. По ее словам, «идеальный перевод – это чудо», потому что он должен пройти по тонкой грани между «проклятием Вавилонской башни» (что сделало необходимым и возможным перевод как таковой) и «чудом Пятидесятницы» (когда сам Дух Святой стал «переводчиком» и дал возможность нести Благую весть на разных языках). Важно, чтобы переводчик работал над основной задачей – «перевести в том же духе, в котором текст написан». Дух, смысл, красота, тесно связанные с мастерством, – все это вместе может «вдохнуть в текст новую жизнь». Все это присуще переводам Анри Волохонского, считает его сестра, получившая международное признание за переводы на английский язык русской классики.
Протоиерей Алексий Уминский воспринимает переводы А. Волохонского как «новое творческое слово». Он видит в представленных текстах «поразительную тактичность: переводчик дает возможность священнику не «воспользоваться текстом», а со-творить с ним; этот текст сразу вводит в пространство творчества». Анри Волохонскому удалось так поэтично перевести славянский текст, «как будто он эти молитвы придумал, а не перевел», отметил священник. Он полагает, что проблема языка Церкви должна быть «переосмыслена»: с одной стороны, есть древние молитвы, которые были понятны только в контексте своего времени, и их вряд ли стоит переводить («Аще что скверное упадет в колодец…» и др.); с другой – необходимость в создании новых молитв (например, читаемая в каждом храме РПЦ за литургией молитва о мире на Украине или молитвы о новомучениках) заставляет стилизовать современные слова под церковнославянские, что разрывает «связь с реальностью».
Волохонский использовал вполне современную лексику, но «на выходе получился простой и прозрачный текст», в котором абсолютно не ощущается формального подхода, оценил труд переводчика филолог, сотрудник Института русского языка РАН Александр Кравецкий. «Автор идет не за формой, а за русским языком, остальное «льется само». Он использует разные языковые средства, но перевод его удивительно аскетичен, он избегает соблазна языковой игры», -- отметил он, говоря о преимуществах нового издания по сравнению со многими другими.
«Тональность свободы и доверия» отличают переводы А. Волохонского, считает иеромонах Димитрий (Першин), председатель московской Миссионерской комиссии. Он уверен, что эти тексты вызовут много критики в церковной среде, но они «уже входят в церковную жизнь». Сделать язык Церкви понятным – эта тенденция очевидна в некоторых богослужениях, которые уже не первый год совершает Патриарх Кирилл, читая Евангелие по-русски, отметил о. Димитрий. Когда есть «ожидание, запрос», новые переводы должны появляться, полагает он.
Александр Кырлежев, сотрудник Синодальной богословской комиссии, напомнил, что Синодальный перевод Библии, увидевший свет 150 лет назад, «приживался» долго и трудно: в свое время его воспринимали как «микрореформацию». Так и новые переводы богослужебных текстов – их можно использовать, в первую очередь – чинопоследования крещения и венчания, и это будет «новый прорыв» в «бесконечно запаянном иератическом потоке», но осознано и принято Церковью это будет нескоро.
«Нам немного страшно пускать этот текст в практику, но дух свободы, радости, творчества, дух Пятидесятницы ощущается при чтении этих текстов», -- сказал священник Григорий Геронимус, который также считает тексты А. Волохонского «настоящим прорывом». А диакон Леонид Джалилов назвал новый перевод «пробуждающим», в отличие от многих «усыпляющих». О. Илье Соловьеву доводилось дважды использовать переводы А. Волохонского на венчании и крещении, по просьбе участников таинства. «В этих переводах есть такие достоинства, которые откроют им дверь в церковную практику», – это прогноз о. Ильи.
Далее обсуждение нового издания продолжилось в свободной дискуссии.
Юлия Зайцева
**
Предисловие О.Седаковой: http://olgasedakova.com/Events/1808
Здесь http://www.colta.ru/articles/literature/9901 Благословение воды
Здесь http://www.earlymusic.ru/earlymusic/154/72/duhovnye-perevody-anri-volohonskogo.html фрагмент панихиды и 4 ссылки PDF
Литургия: http://www.mitin.com/people/volohon/zlatoust.shtml
Ещё кое-что: http://отец-нефедов.рф/entry74
Если полезно, то и канонично
— Отец Алексий, многие вопросы читателей так или иначе связаны с темой: что в церковной жизни подвержено переменам, а что незыблемо?
— Конечно, неизменными остаются Священное Писание, Священное Предание, которое мы видим в догматах Церкви и толкованиях Святых Отцов. Неизменными остаются Таинства Церкви, которые имеют Богом установленный характер, в отличие от обрядов.
А всё, что касается того, что мы называем церковной традицией, может меняться, потому что Церковь — это живой организм. К примеру, одежда священников, распевы, богослужебный язык, вопросы календаря, длительности постов, церковного устава, церковной дисциплины — все эти вещи могут меняться. Великий церковный историк Василий Васильевич Болотов высказал очень здравую мысль: то, что полезно Церкви, то и канонично.
Самое дорогое, что у нас есть, — это Господь наш Иисус Христос и всё, что нас к Нему направляет, и то, через что мы учимся Ему сродниться. В Церкви — это жизнь Духа Святого, который приводит нас через Христа к Отцу. Вот это незыблемо, ради этого Церковь существует и это положено Самим Спасителем.
— Для многих прихожан церковнославянский язык сложен. Возможно ли, к примеру, раз в неделю вести всю службу на русском языке?
— Почему нет? Церковное разнообразие не только допустимо, но очень желанно. В Москве есть приходы, которые следуют старообрядческой традиции в лоне Русской Православной Церкви, сохраняют старые книги и напевы. Нравится креститься двоеперстием, петь знаменным распевом, носить длинные бороды — пожалуйста. Если людям так молиться хорошо, если они через эту молитву достигают до Христа и в этом есть полнота их радости, то почему нет? А для кого-то служба на русском языке тоже может быть красивой (для меня, например - tapirr). Вполне может существовать приход в Москве, где люди могли бы слушать Писание и молиться на русском языке. Мне, например, нравится церковнославянский, и я не испытываю нужды в русском языке богослужения. Но точно знаю, что есть достаточное количество людей, которые очень хотели бы, чтобы богослужение было на русском. Почему их надо лишать такой возможности? Что от этого изменится? Ничего.
Надо ли молиться о курсе рубля
— Сегодня появляются новые молитвы, акафисты. Вы недавно составили молебен о нищих, бездомных, безродных. Возможен ли, к примеру, молебен для ипотечников или о курсе рубля?
— У нас есть общий молебен, в котором мы можем обращаться к Богу по всякой своей нужде. Человек может иметь нужду в чём угодно. Но специально сочинять молитвы по каждому поводу было бы слишком.
— Есть, к примеру, молитва о плавающих и путешествующих, а мы сегодня больше летаем, чем плаваем. Может быть, актуальнее молитва о летающих на самолёте?
— Но когда человек летит в самолёте, он ведь путешествующий. Разве Бог не видит, что ты в самолёте, обязательно Ему надо объяснять? Тебе важно благополучно совершить свой путь. И не важно, на чём ты путешествуешь. Главное, ты просишь помощи Божией, и Господь ещё прежде нашего прошения знает, что нам нужно.
— Находиться женщине в храме с покрытой головой — это традиция или это предписано Священным Писанием?
— Это предписанная Священным Писанием форма женской одежды во время молебна (??? Во время молитвы? - tapirr). Незамужние девицы, девочки не должны носить платок в Церкви в знак их девственной чистоты. И никогда не носили на Руси. Это замужняя женщина в знак того, что имеет над собой власть мужа, надевает платок.
— А брюки?
— Про брюки ничего не сказано в Священном Писании. В Ветхом Завете говорится, что женщина не должна одеваться как мужчина, а мужчина не должен одеваться как женщина. Но относится это не к виду одежды, а к её половой идентификации. То есть женщина не должна становиться мужчиной, а мужчина — женщиной. Во времена Ветхого Завета женщины и мужчины одевались совсем не так, как одеваются сегодня. Мужчина носил нечто похожее на женское платье, а женщины носили шальвары, то есть брюки. Так что в библейских текстах ничего не сказано про то, что женщина не может носить брюки. А в Шотландии мужчины, как мы знаем, носят килт, и это не является женской одеждой.
— Многих людей, которые только начинают ходить в храм, пугает традиция долгих молитв стоя.
— Никто не мешает молиться сидя. Есть моменты в богослужении, когда надо стоять, а так, пожалуйста, сидите. Вообще, это наша местная традиция — молиться стоя. Во всех православных храмах других юрисдикций — греческой, болгарской, румынской, сербской, албанской — везде стоят лавки и кресла и люди молятся сидя.
Какому священнику можно играть в футбол
Основная часть предлагаемого ниже материала первоначально была опубликована восемь лет назад диаконом Андреем Глущенко anglus в форме регулярно дополняемого текста для активного обсуждения на форуме одного из православных сайтов. Священник Андрей Дудченко
webpadre, участвовавший тогда в обсуждении, с согласия автора произвел теперь специальную адаптацию текста для публикации на сайте «Религия в Украине» в качестве отдельной статьи.
Православное богослужение часто по праву называют «школой богословия и богомыслия». Это действительно так, если вслушаться в смысл молитв и песнопений, обратить внимание на сам строй богослужения, его внутреннюю логику и мотивы, лежащие как бы «за кадром», но повлиявшие на возникновение того или иного элемента или обряда. Но в то же самое время не секрет, что часто (а может быть, даже в большинстве случаев) сокровищница православного богослужения оказывается невостребованной.
Виной тому — не только частая непонятность для большинства простых прихожан (а местами — даже для священнослужителей) существующего церковно-славянского перевода, на необходимость поновления которого указывали еще лучшие церковные умы XIX века, например, святитель Феофан Затворник. Часто непонятность богослужения происходит просто от невнятности чтения и пения, неудобовразумительности восприятия на слух «бормотания» чтеца или громогласного «рыка» дьякона, читающего Апостол или Евангелие с тем, чтобы показать весь диапазон своих вокальных возможностей. Бывает и так, что сама акустика храма не способствует внятности донесения до слуха молящихся чтения и пения (исправить эту проблему помогает акустическая аппаратура, профессионально подобранная). Но бывает и иное. Подчас неверному пониманию службы способствуют так называемые «ложные друзья переводчика» — отдельные слова или фразы, смысл которых для современного человека звучит совершенно иначе, чем для авторов текста. Некоторые ошибки такого рода в понимании богослужения могут быть названы «классическими» по причине своей давности и повсеместности.
Есть слова и обороты, которые кажутся на первый взгляд большинству прихожан совершенно понятными и не требующими разъяснений. Но на поверку оказывается, что их подлинный смысл чаще всего далек от, казалось бы, очевидного предположения. И исправить эти казусы можно было бы довольно просто, оставаясь в рамках все того же церковнославянского языка и не прибегая к переводу на современный украинский или русский.
Мы рассмотрим для примера несколько наиболее распространенных случаев ошибочного понимания богослужебных текстов (или потенциального непонимания их вообще) и выскажем соображения по поводу возможного исправления этих «трудных мест» — как возможный образец для подобной фронтальной работы. Тезисы, приведенные в данной статье, несколько лет назад активно обсуждались нами на интернет-форуме «Человек и его вера», но спустя годы актуальность этих вопросов нисколько не уменьшилась.
В начале каждой литургии, вечерни или утрени, а также и во время других служб, диакон возглашает так называемую «великую» или «мирную» ектению, которая начинается с прошения: «Миром Господу помолимся». ( Read more... )
Но сейчас-то устав другой, "сдвоенной" Литургии нет! В "Благословенную Субботу" мы вспоминаем покой Христов во Гробе и Его сошествие во ад, а на следующий день - Его Светлое Воскресение.Мой ответ:
Выношу ответ из коментов. anaxios пишет в журнале
teologina:
зачем вот только Пассию служить? филокатоличество сие, причем позднее
для меня лично Пассия заслоняет уникальность служб Страстной Седмицы...Может, именно поэтому о. В. не служит Пассию?
Ну, отчасти ты прав, конечно (мы об этом говорили в свое время с Е.С.Кустовским). Но именно что "отчасти" - на мой взгляд, все-таки службы Страстной свою уникальность сохраняют - очень уж они они специфичны и ни на что более не похожи (особенно 12 Евангелий). Большая часть текстов Страстной нигде более не повторяются, ну а что на пассии пара стихир и прокимен страстные звучат - это не так и много, чтобы так уж "замылить" их. В конце концов, главная гимнография пассии - Акафист Страстям Христовым - уникален именно для этой службы (кстати, достаточно "качественный" акафист, надо признать). Остается Евангелие... да, конечно, евангельские чтения Пассии дублируют страстные, но, во-первых, это не единственный случай, когда евангельские чтения о Страстях читаются вне самой Страстной (еще и на Воздвижение, и даже несколько рядовых литургийных будничных зачал есть - на Сырной, скажем; можешь посмотреть в расписание литургических чтений), а во-вторых, повторюсь, так ли это плохо - еще раз Евангелие послушать?
Вообще тут надо, на мой взгляд, подходить практически: чего от пассий больше - пользы или вреда? Да, я не спорю с Е.С. - пассии и впрямь несколько "сбивают" литургические циклы (он так мне говорил в личной беседе: мол, пассиям не место в Пост по той причине, что в это время содержание богослужения - аскетическое, т.к. мы очищаемся для того, чтобы быть способны адекватно воспринять чтение о Стастях на Страстной, смысл которой уже не столько "аспектический", сколько "евангельский"). Да, я, конечно, понимаю (особенно заглянув на форум русских католиков), что не нравится ревнителям уставного богослужения в пассиях: боятся, чтобы не получилось как у католиков, у которых фактически Страстная распространилась на весь Великий Пост. Не спорю - теоретически такая опасность есть, но, думается мне, что до этого очень далеко и одна-единственная служба в неделю еще погоды не делает. А вот польза, на мой взгляд, в реальных современных условиях от служения пассий очевидна: есть еще одна служба, на которую стоит ходить (она достаточно яркая) и что еще важнее - на которую у многих есть возможность ходить.
Ведь что, в самом деле, получается-то: на постовые службы большая часть православных попасть сейчас не может из-за того, что они служатся в будни, когда большинство работет. Вот ты упомянул, что, мол, ходите на Преждеосвященную, там все Евангелие вычитывается - а многие ли имеют вообще возможность ходить на нее (и просто в пост, и тем паче в начале Страстной - обычно если подбираешь отгулы, чтобы на Четверг и Пятницу освободиться, то на первые дни явно не хватает)? Дай Бог, чтобы раз в Пост выбраться, да и то не у всех это получается (это еще хорошо, что в этом году 8-е марта пришлось на среду 1-й седмицы).
В результате получается, что для большинства православных ни о каком "соблюдении литургических циклов" говорить не приходится, т.к. именно на те богослужения, где наиболее отражен аскетический вектор Поста, они попасть не имеют возможности, за исключением Великого Канона на 1-й седмице, и только потому, что канон читается вечером (парадокс - служба по сути своей второстепенная, коей является повечерье, четыре дня в год становится де-факто самой главной). А в другие седмицы вечерами будней ничего нет, во всяком случае чего-то сравнимого по яркости с чтением Великого Канона (да в общем-то может и не надо, чтобы в каждый будний день столь яркая служба была - нереально все равно на все из них ходить каждую седмицу Поста, а не только одну). И вот на этом фоне практика, по которой во многих храмах в воскресный вечер (когда служба по строю уже "постовая"), в который многим прийти в храм куда реальнее, чем на буднях, служится достаточно яркая и "интересная" служба, смотрится уже несколько не так плохо, как может показаться нецим ригористам. Да, может быть лучше было бы служить в это время что-то другое - более "сугубо постовое", а не "страстное" по содержанию. Но вот чего? Нет же ничего... Придумайте, а пока ничего другого не придумано (и не просто "не придумано, а не вошло в практику, в обычай), на этом фоне на мой взгляд в служении пассий пользы больше, чем вреда от чисто теоретического "нарушения литургических циклов".
Сказанное не означает, что я за то, чтобы срочно начать служить пассии там, где они не служатся (например, у нас) - речь лишь о том идет, чтобы не воротить от пассий нос как чего-то "позднего" и "филокатолического": поверь мне, из всего нашего литургического "новодела" и "неуставняка" пассии - едва ли не самое удачное! Что же до "католического происхождения", то сейчас де-факто чин пассии имеет очень мало общего с той латинской службой, от которой она произошла."