tapirr

Всё это — возглашаемые священником обрывки молитв, сами по себе совершенно бессмысленные. Молитвы эти читаются им в алтаре тихо, а то и вовсе про себя, и лишь их окончания слышны всем. Такая практика появилась давно: еще в VI веке за нее доставалось духовенству от императора Юстиниана. Причины ее появления не вполне ясны. Возможно, священники стали тихо читать молитвы из-за лени, чтобы лишний раз не напрягать голос, возможно, из-за появившегося обособления духовенства в отдельную касту. Как бы то ни было, подобная практика превратила некогда диалогично построенное богослужение в странное шизофреническое действо: в одном помещении параллельно совершается сразу два богослужения — одно тихонько в алтаре, из которого всем слышны только лишенные законченного смысла обрывки, и другое — перед алтарем, совершаемое певчими, чтецами и диаконом. От былой диалогичности осталось лишь «Аминь» как ответ на возгласы священника. Эту практику еще можно было бы понять, если бы в молитвах священника содержалась какая-то эзотерика, о которой не положено знать мирянам, так ведь нет же: в них не только нет никакой эзотерики (я уже не говорю о том, что в христианстве она принципиально невозможна для всех членов Церкви), они еще и произносятся от лица всех присутствующих.

Тайным чтением молитв бедственное состояние нашего богослужения не исчерпывается. Если на Литургии молитвы, хоть и читаемые тайно, всё еще сохраняют свое положение в чине (кроме благодарственной молитвы о причащении, которая уехала от своего возгласа далеко вперед), то на Вечерне и Утрене почти все они свалены в одну кучу и читаются галопом в начале каждой из этих служб: светильничные — во время предначинательного псалма, утренние — во время шестопсалмия. Кроме того, утренние молитвы священники у нас почти всегда читают вечером, а вечерние во время Великого Поста — утром, и всё из-за того, что Утреню им удобнее служить по вечерам, а великопостную Вечерню — с утреца.

Досадно видеть, во что у нас превратилось богослужение, но еще досаднее то, что мы привыкли к отсутствию в нем здравого смысла и логики, что существующее положение вещей вполне устраивает и духовенство, и прихожан, так что мало кто задумывается о том, как, когда, зачем и Кому мы молимся, а из тех, кто задумывается, почти никто не делает хоть каких-то шагов к возврату изначальной нормы.

Что в Церкви можно менять, а что — нельзя

Если полезно, то и канонично

— Отец Алексий, многие вопросы читателей так или иначе связаны с темой: что в церковной жизни подвержено переменам, а что незыблемо?

— Конечно, неизменными остаются Священное Писание, Священное Предание, которое мы видим в догматах Церкви и толкованиях Святых Отцов. Неизменными остаются Таинства Церкви, которые имеют Богом установленный характер, в отличие от обрядов.

А всё, что касается того, что мы называем церковной традицией, может меняться, потому что Церковь — это живой организм. К примеру, одежда священников, распевы, богослужебный язык, вопросы календаря, длительности постов, церковного устава, церковной дисциплины — все эти вещи могут меняться. Великий церковный историк Василий Васильевич Болотов высказал очень здравую мысль: то, что полезно Церкви, то и канонично.

Самое дорогое, что у нас есть, — это Господь наш ­Иисус Христос и всё, что нас к Нему направляет, и то, через что мы учимся Ему сродниться. В Церкви — это жизнь Духа Святого, который приводит нас через Христа к Отцу. Вот это незыблемо, ради этого Церковь существует и это положено Самим Спасителем.

— Для многих прихожан церковнославянский язык сложен. Возможно ли, к примеру, раз в неделю вести всю службу на русском языке?

— Почему нет? Церковное разнообразие не только допустимо, но очень желанно. В Москве есть приходы, которые следуют старообрядческой традиции в лоне Русской Православной Церкви, сохраняют старые книги и напевы. Нравится креститься двоеперстием, петь знаменным распевом, носить длинные бороды — пожалуйста. Если людям так молиться хорошо, если они через эту молитву достигают до Христа и в этом есть полнота их радости, то почему нет? А для кого-то служба на русском языке тоже может быть красивой (для меня, например - tapirr).  Вполне может существовать приход в Москве, где люди могли бы слушать Писание и молиться на русском языке. Мне, например, нравится церковнославянский, и я не испытываю нужды в русском языке богослужения. Но точно знаю, что есть достаточное количество людей, которые очень хотели бы, чтобы богослужение было на русском. Почему их надо лишать такой возможности? Что от этого изменится? Ничего.



Надо ли молиться о курсе рубля

— Сегодня появляются новые молитвы, акафисты. Вы недавно составили молебен о нищих, бездомных, безродных. Возможен ли, к примеру, молебен для ипотечников или о курсе рубля?

— У нас есть общий молебен, в котором мы можем обращаться к Богу по всякой своей нужде. Человек может иметь нужду в чём угодно. Но специально сочинять молитвы по каждому поводу было бы слишком.

— Есть, к примеру, молитва о плавающих и путешествующих, а мы сегодня больше летаем, чем плаваем. Может быть, актуальнее молитва о летающих на самолёте?

— Но когда человек летит в самолёте, он ведь путешествующий. Разве Бог не видит, что ты в самолёте, обязательно Ему надо объяснять? Тебе важно благополучно совершить свой путь. И не важно, на чём ты путешествуешь. Главное, ты просишь помощи Божией, и Господь ещё прежде нашего прошения знает, что нам нужно.

— Находиться женщине в храме с покрытой головой — это традиция или это предписано Священным Писанием?

— Это предписанная Священным Писанием форма женской одежды во время молебна (??? Во время молитвы? - tapirr). Незамужние девицы, девочки не должны носить платок в Церкви в знак их девственной чистоты. И никогда не носили на Руси. Это замужняя женщина в знак того, что имеет над собой власть мужа, надевает платок.

— А брюки?

— Про брюки ничего не сказано в Священном Писании. В Ветхом Завете говорится, что женщина не должна одеваться как мужчина, а мужчина не должен одеваться как женщина. Но относится это не к виду одежды, а к её половой идентификации. То есть женщина не должна становиться мужчиной, а мужчина — женщиной. Во времена Ветхого Завета женщины и мужчины одевались совсем не так, как одеваются сегодня. Мужчина носил нечто похожее на женское платье, а женщины носили шальвары, то есть брюки. Так что в библейских текстах ничего не сказано про то, что женщина не может носить брюки. А в Шотландии мужчины, как мы знаем, носят килт, и это не является женской одеждой.

— Многих людей, которые только начинают ходить в храм, пугает традиция долгих молитв стоя.

— Никто не мешает молиться сидя. Есть моменты в богослужении, когда надо стоять, а так, пожалуйста, сидите. Вообще, это наша местная традиция — молиться стоя. Во всех православных храмах других юрисдикций — греческой, болгарской, румынской, сербской, албанской — везде стоят лавки и кресла и люди молятся сидя.



Какому священнику можно играть в футбол