tapirr

Протоиерей Вячеслав Винников   «Я поверил от рожденья в Богородицын Покров»

Протоиерей Вячеслав Винников КТО-ТО ПОМОЛИЛСЯ: «ГОСПОДИ ИИСУСЕ»

из книги протоиерея Вяч. Винникова «Я поверил от рожденья в Богородицын Покров»

Ох, подвал ты мой подвал, кто в подвале не бывал, тот жизни не видал. Жизнь в подвале отличалась от жизни на верхних этажах: наверху жили семьи и вдовы офицеров, а в подвале в основном жили... солдатские вдовы. Из них многие в церковь ходили и с христианскими праздниками друг друга поздравляли. Иконы были почти у всех, чего не скажешь о “верхних” жильцах: лучше жить внизу под землей, да с Богом, чем наверху да с портретами вождей. Видел я в комнате у своего товарища Юрки портреты Ленина, Сталина, Мао Дзе-дуна... Нет их сейчас, и никому они не нужны, а Господь всем нужен....

В подвале жили дружно, заботились друг о друге, помогали в нужде и в беде. Как сейчас вижу: Пасха или Рождество, моя больная бабушка Ариша сидит на кровати, а по коридору идет дядя Коля или тетя Поля, в руках фанерная дощечка вместо подноса, а на ней тарелочка с колбасой, сыром, пирожками, винегретом и малюсенькой рюмочкой... С праздником, бабушка Ариша! На здоровье! Придут и посидят с бабушкой... Двери тогда не запирались, да и незачем было, красть было нечего, разве только саму бабушку ... А бабушка сидит и молится за всех своих добродетелей и за их детишек. Какие дружные были люди в то время...

Весь район знал бабушку Аришу, и все к ней шли, что-то притягивало людей к больной молитвеннице, может быть, по слову евангельскому душа человеческая стремилась к постели больного... Слова Спасителя о посещении больных, видно, жили в приходящих, были заложены в их душе, и никакие коммунисты не смогли их выбить, потому что слова Спасителя на Страшном суде либо обличат нас, либо оправдают.

Эх, подвал мой подвал, золотые люди... От добрых людей в подвале было тепло и уютно. А бабушку Аришу и сейчас помнят: ходят ещё по этой земле наши “подвальные” люди и в храм ко мне заходят, молятся, а она там молится за них, своих соседей, и за меня внучка батюшку Славочку.

"Миссия священника – исцеление «слепых», не видящих Бога. Ещё мальчишкой Слава Винников собирал ребят во дворе, пытаясь доказать им, что Бог существует и без Него жить нельзя. Школьником он записался в центральную библиотеку Москвы и жадно вычитывал из дореволюционных изданий сведения о Боге, Церкви и её людях. Зачитывался поэзией, особенно Есениным, и заполнял тетрадки стихами. Потом он их будет читать маме, матушке, своим друзьям, а позднее – прихожанам. У батюшки есть своего рода поэтическое правило: на Преображение он с амвона читает Пастернака.

<...>

На Иверскую звучит Цветаева, в Великий пост – «Отцы пустынники и жены непорочны…» Пушкина, на Троицу и Покров - «Троицыно утро, утренний канон…» и «Льется пламя в бездну зренья…» Есенина, а на день иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» – стихотворение Солодовникова:


Когда мы радости не чаем,
В слепую скорбь погружены,
То тихий взор Её встречаем
И слышим голос: «Спасены».

Стихи он не декламирует, а проживает: будто входит в поэтическое слово и одновременно прислушивается к его звучанию со стороны, соединяется с автором, но при этом остается слушателем."

*

А вот - пишет сам о.Вячеслав:

*

Прощай, лазурь Преображенская
И золото второго Спаса

Каждый раз на Преображение я кладу на могилки своих родных по яблочку, будто приношу и передаю яблоки из рук в руки, передавая им своё тепло и тепло храма, и ту молитву, которая читалась на освящении плодов, и сердце своё, и свою любовь. И вспоминается тогда стихотворение Пастернака - кладбищенское, но в то же время светлое и радостное, Преображенское:


Вы шли толпою врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора
И осень ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры…


( Read more... )

  "Стоит среди Хамовников великолепный храм о пяти главах с колокольней, которая падает, как Пизанская башня, но никак не упадёт, потому что Господь её хранит... Рядом стоят Хамовнические казармы, перед которыми прежде был деревянный храм великомученика Георгия Победоносца. В казармах тоже  был храм, от которого сохранилась колокольня, затем там сделали клуб, куда я мальчишкой бегал в кино, не зная, что смотрел фильмы в церкви для православных солдат. Напротив стоит наш “шефский дом”, построенный при Екатерине Второй, с колоннами, с широкими подъездами для карет и повозок и с глубоким подвалом, в котором мы и жили.

Чудный храм с чудотворной иконой Божьей Матери Споручницы грешных и со строгим ликом святителя Николая Чудотворца! Подойдешь поближе и видишь, что Николай Чудотворец совсем не сердитый и смотрит на тебя с любовью. Тут же старинное изображение святителя Алексия, святитель Димитрий Ростовский в серебряном окладе и множество других икон, перед которыми хочется преклонить колени и постоять... в раздумье и в молитвенном обращении к ним.

  
фото: о Вчеслав у иконы святителя Николая в Хамовниках

Что за дивное виденье: светящийся красно-зеленым убранством храм и речка, за которой Нескучный Сад с вековыми липами и деревянные домики с палисадниками. Я родился в 1938 году и  ещё захватил этот старомосковский вид: во дворах разводили кур, кроликов, стояли голубятни, летом спали в сараях на  сеновалах… При мне же всё крушили, ломали, вгрызались и врезались в матушку-землю Хамовническую, чтобы всё уничтожить, чтобы и памяти от неё не оставить. Храм сломать, а на его месте поставить какую-нибудь уборную, - так, наверное, мечталось строителям новой жизни, да не вышло...  Слава Богу, что не всё искромсали, духу и силы им, разбойникам, не хватило, - святитель Николай спас  святое место, и теперь можно прийти сюда и помолиться: за себя, за других и за строителей этого храма.

Гуляем, бывало, с матушкой, а перед глазами - храм стоит, хоть и окруженный большими новыми домами, а все равно лучше всех, красивей всех и доступней всех, не пройдешь, чтобы не посмотреть, не взглянуть и не поклониться, и никуда от него не денешься, как будто сам святитель Николай стоит на твоем пути и напоминает о себе - о том, что он твой помощник в скорбях, в болезнях, в невзгодах. Зайди и поставь свечу, преклони перед ним колени, и исчезнет из жизни все смрадное, темное, греховное, останется только светлое чувство оттого, что этот храм стоит, что он есть. Что он прошел через все бури и штормы и что сохранил его святитель Николай Мирликийский чудотворец, а Божья Матерь выбрала его  жилищем для своего чудотворного образа и стала нашей Хамовнической Споручницей грешных.

Мама, матушка Тамара, мой папа Николай, бабушка, дедушка, я сам, храм, наш дом, вся местность, переулки и закоулки, всё это - Хамовники,  они в сердце, в душе, во всей моей жизни.  Этот кусочек Хамовнической земли - моя малая родина.   Святителю Отче Николае, моли Бога о нас!

Хамовники... Выстояло все-таки название. Сейчас, правда, рядом шумит Комсомольский проспект, а раньше был Хамовнический плац, Хамовническая набережная, Хамовнический вал (сейчас восстановили), слобода Хамовническая, Долгохамовнический переулок (сейчас улица Льва Толстого), Тёплый переулок, может быть, согретый храмом (сейчас улица Тимура Фрунзе). Искалечили, исковеркали всю российскую землю безбожники-коммунисты.

Мама любила Москву прошлою, ушедшую. Рассказывала, как ездили извозчики, какая Москва была спокойная, тихая, как хорошо было в ней жить... Потом появились первые трамваи, но и они не нарушали тишины  николаевской Москвы с её рынками и площадями,  открытыми, просматривающимися вдоль и поперек, с её названиями улиц и переулков.… 

    Когда мама говорила об Остоженке, то в глазах её была радость, а когда упоминала Метростроевскую, то появлялась на лице её печаль и какая-то безысходная грусть. Так же и в названии “Хамовнический плац”  звучала тихая радость, а  “Фрунзенский плац” резал слух как что-то несуразное и к плацу никакого отношения не имеющее. Да и Теплый переулок с улицей Тимура Фрунзе никак не сопрягался, не сочетались Большие кочки, Малые кочки с Третьей Фрунзенской. Когда мы жили на Хамовническом плацу, это была одна жизнь, хамовническая, а когда стали жить на  “фрунзенском ” и жизнь стала “ фрунзенской”, другой.   Хорошо бы назвать проспект Хамовническим, -  все бы заиграло, засветилось, другими прекрасными красками, “охамовничилось” и “обниколилось”, освятилось бы от храма Николая Угодника...  Ведь если маму, называешь мамой, это одно, а если “предком”, то это совсем другое, чувствуете какая разница, так и в названиях улиц... Всё имеет своё лицо, лицо Божие или личину антихриста, который даже в названиях улиц успел потрудиться и оставить свою нечисть. 

Сейчас модно искать нечистую силу в разных мелочах,  ищут “зверя” там, где его нет, а вот то, что мы за  годы советской власти совсем “озверинились” и продолжаем жить на улицах с безбожными названиями, никого не волнует. А  мою маму волновало, часто перечитывала она книгу П.Сытина “Прошлое Москвы в названиях улиц”, очень любила старые чудные названия: начало сегодняшнего Комсомольского проспекта, например, было Большой Чудовкой, названной по Чудову монастырю в Кремле (здесь, кажется, было его подворье).  И скорее бы мы вновь смогли назвать Москву белокаменной, первопрестольной, златоглавой, колокольной, сорок-сороковой, богомольной, православной - с правильными названиями улиц... Да поможет нам в этом Господь!    Будем жить по-Божьи, вернутся и Божьи названия, которые давали улицам наши деды и прадеды. По вере да по жизни нашей и  будет нам..."

читать всю книгу

Из письма протоиерея Вячеслава Винникова архиереям:

"Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства!

Неужели вы не видите, что по отношению к девочкам из Pussy Riot совершается беззаконие? Вы, стоящие на орлецах, где ваш орлиный дух? Или вы связаны послушанием и клятвой с патриархом, а с Христом не связаны никак? Почему молчите? Где ваш голос в защиту действительно гонимых – тех, что сидят в тюрьме, а не разглагольствуют на воле? Церковь превратилась в гонителя, а вы молчите. А миссия Церкви на этой земле – защищать обиженных и гонимых. Вам, дорогие пастыри, надо как-то перестроиться и как можно быстрее встать на защиту девочек. Не по-христиански себя ведете.

Молитвы за них мало. Надо идти к Хамовническому суду или к тюрьме, встать там на колени и просить у девочек прощения за то, что вы так немилосердно и не по-христиански с ними поступили. Это единственный выход, другого пути нет, чтобы снять с Церкви это позорное пятно суда над невинными.

Предвижу возражения насчет "девочек". Хочу напомнить, что все мы дети Божьи, а Он – наш Отец. Все мы пред Господом мальчики и девочки, старые и молодые. Девочек Церковь посадила за молитву, а молитва бывает разная. Кто как умеет, так и молится. Если вам не понравилась их молитва, показалась неправильной – позовите их на беседу и научите правильной молитве. И вопрос был бы разрешен. Ведь это дело выеденного яйца не стоит. А их обвинили в оскорблении святынь, вандализме, святотатстве, экстремизме, начали сравнивать с безбожными коммунистами, которые взрывали церкви, расстреливали и сажали в тюрьмы верующих, террористами и фашистами. Уму непостижимо! Опомнитесь!<...>

Вас, архиереев, уважительно называют "стоящими на орлецах", и по духу своему вы должны быть орлами, несгибаемыми хранителями христианского духа, духа православия, духовными орлами. И сердца ваши должны высоко парить в небесах. А вы, вместо этого, хищными орлами накинулись на трех беззащитных девочек и на их малолетних детей. Что плохого они вам сделали? Что плохого они сделали Христу и Его Церкви? Неправильно помолились!? За это их надо запереть в тюрьму, где сильные мужчины заболевают и умирают от невыносимых условий? Оставить их детей без мам? Откуда такая злоба?

В хрущевские гонения тысячами закрывали храмы, десятками – монастыри, не пускали детей к причастию, крестившихся и венчавшихся выгоняли с работы. Архиереи объясняли, что храмы закрывают, потому что нет верующих, семинарии – потому что нет учащихся, а монастыри – за отсутствием насельников. И что живем мы, христиане, свободными людьми в свободной стране! А ведь архиереи – это тоже Церковь, высшая церковная власть. Один-единственный архиерей тогда поднял голос в защиту Церкви – архиепископ Гермоген (Голубев), и ваши собратья сразу сослали его в дальний монастырь, чтобы не мешал молиться в свободной Церкви. Правильно молиться.

С 1965 г. председателем Совета по делам религий был Куроедов. И православный народ дал очень меткую характеристику нашим молчащим архиереям: мол, архиереи из орлов превратились в общипанных кур, и Господь послал на них Куро-едова. "Выражается сильно российский народ! и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай свое прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наемную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во все свое воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица. Произнесенное метко, все равно что писанное, не вырубливается топором. А уж куды бывает метко все то, что вышло из глубины Руси!" (Гоголь. "Мертвые души")

Почему среди вас так и не нашлось ни одного, кто бы сказал правду о своем архиерейском сообществе? О том, что превратились в гонителей, что лишены духа Христова, что, посадив невинных девочек, вы просто выгнали Христа из церкви. Устроили средневековую инквизицию, и сами стали инквизиторами. Радуйтесь, великие инквизиторы, им продлили срок в тюрьме еще на шесть месяцев. Как вы можете молиться у престола, и какими руками совершаете литургию, посадив невинных в тюрьму? Церковь, сажающая в тюрьму, - не церковь. Кощунство сажать в тюрьму именем Христа! Христос бы с ними так не поступил.

Поднимите свой голос в их защиту, добейтесь, чтобы девочек выпустили на свободу, и смойте тем самым позорное пятно с нашей Церкви. Девочки совершенно не виновны. Каяться им не в чем. Идите к Хамовническому суду, можно с иконами и хоругвями, поднимайте народ православный (есть среди них и милосердные), хватит отсиживаться в своих архиерейских апартаментах.

Мерзкое бесчеловечное судилище совершается в Хамовническом суде. Постойте за настоящую христианскую православную Церковь!"

Протоиерей Вячеслав Винников, 20 июля 2012 г. (источник)