![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
tapirrРепортаж и фотографии ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
iogannsb post
Совершенно не собиралась ехать.
Проснулась поздно, почти выспалась. Проснулась, на самом деле, от того, что звонил главред, просил рассказать, кто на картинках сфотографирован, потому что он путается.
Потом я почитала новости. Как раз начались задержания на Арбате. На фотографиях увидела, что Алиса на фоне памятника Окуджаве читает вслух собравшимся Конституцию.
И все-таки поехала.
На Арбате было многолюдно, шумно - как обычно.
Людей из лагеря было немного.
У многих накануне была бессонная ночь. Многие разъехались по домам поспать, помыться.
Алиса попросила ее не снимать, сказала, что после бессонной ночи она та еще красотка. Но в ее годы ночь без сна - совсем не смертельна для внешности.
Оказалось, что оставшиеся в лагере придумали такую игру, только что были очередные задержания за мифическое - нарушаете общественный порядок. Игра следующая - читать вслух Конституцию России и каждый раз, когда происходит задержание, начинать читать ее заново.
Ко мне подошла знакомая девушка. Она мне постоянно показывает новых фсбшников, эшников и информаторов. В этот раз она показала мне Лешу-улыбку, человека из ФСБ. Леша-улыбка, незаметный парниша, в синей куртке стоял и что-то смотрел в телефоне. Или делал вид. Как только ее увидел, сразу спиной развернулся.
- О, - сказала я ей, - у меня уже целая коллекция фотографий этих ребят. Надо будет их всех выложить в одном посте у себя в жж. Страна должна знать своих героев.
- Аккуратнее, - ответила она, - они могут обидеться. И будут проблемы.
- И тогда я попрошу политическое убежище в Англии, - сказала я ей, - так давно мечтаю об этом.
- Вот все вы - оппозиционеры такие, - улыбнулась она
Подходит ко мне юный товарищ невнятной внешности, спрашивает, сколько примерно людей у памятника.
- Человек сто, - говорю, - я не разбираюсь в этом.
Он уходит и вижу, подходит к полиции и что-то им говорит. А минут через тридцать он уже сидит в толпе оппозиционеров, кокетничает с девушками и поет с ними песни.
С информаторами так странно, есть ведь твитер, они все равно все узнают мгновенно, зачем же еще тратить деньги на них. Их в нашей толпе шныряет очень много.
Шумно и помпезно появился Жириновский. Постарел сильно. Я его даже не узнала сначала. Хорошо, что вокруг есть люди, которые сразу же и объяснят.
Жириновский подошел к памятнику, его сразу окружили журналисты. Постоял чуть-чуть и вернулся с двумя коробками мороженного, которые несли охранники.
- Ну, - сказал Жириновский, - кто хочет мороженное? - он был так плотно окружен журналистами, что желающим было тяжело протолкнуться к коробке. За моей спиной несколько малчиков говорили:
- Владимир Вольфович, мы тоже хотим.
- Берите, ешьте, - говорил Жириновский, - видите, какой я добрый, - доставая очередное мороженное из коробки, - Вот, думаете, Зюганов купил бы вам мороженное? Куда там. Он - жадный! Или Миронов бы купил?
- О, - говорит Андрей за моей спиной, - так ведь его сейчас арестуют за несанкционированную раздачу еды.
- Он - депутат, - говорю я ему, - неприкосновенный.
- Так почему мы до сих пор не попросили депутатов раздавать нам еду, - удивляется Андрей и тянется за мороженным.
- Попроси у него громко, пусть он обернется, мне нужен кадр, - прошу я его
- Владимир Вольфович, - кричит Андрей, - я тоже хочу мороженное.
Мороженное быстро закончилось.
- Кому не досталось, могу пройти со мной, я еще куплю, - говорит Жириновский и бросает коробки на асфальт. Коробки тут же подняли оппозиционеры и отнесли в мусорку.
Через пять минут встретила знакомого мальчика, который продемонстрировал флакон с парфюмом под названием: "Жириновский"
- Ух ты, - говорю, - он еще и парфюм раздает?
- Не всем, - ответил мне, - и там уже все закончилось.
Как раз в этот момент появился Иисус Христос. Вылитый, правда. Он подошел к толпе, которая слушала, как читают Конституцию. Отошел в сторону, увидел мальчиков и девочек, которые сидели на бордюре, подошел к ним и сказал:
- Вы нарушаете закон
- Почему? - спрашивают они его.
И такой диссонанс, вылитый Иисус и вдруг начинает нести такую ахинею, что у всех просто рты открылись от изумления.
Сначала он спросил, где все эти лидеры, где Собчак, Навальный, Удальцов, наконец! И почему эти оппозиционеры так нарушают закон, сидят на бордюрах, не положено. И почему оппозиция без лидера? Под конец рассказал, как он ночью шел по кладбищу, преследуемый духами. В этом месте все дружно подумали о качестве травы, которую он курил.
- А почему вы одеты как Иисус, вы - верующий?
- Мне друг подарил эту одежду, в ней очень удобно и комфортно.
Я стояла около омоновцев и рассматривала Иисуса.
- Слышали бы вы, какую пургу он несет, - говорила я им
- А этот, он, мне кажется, еще в Питере то же самое исполнял, посмотрите на ютубе, - говорит один из них. У Исакия.
Постояли чуть-чуть.
- А вам не кажется, что вы мешаете местным жителям? - спросил один из них
- Вы были тут в обычный день? - спрашиваю, - здесь всегда очень шумно. Музыканты через усилители орут. И пьяных много. Мы, по крайней мере, просим не пить здесь спиртное. И вряд ли шум этой толпы сильно отличается от обычной толпы. Да и потом, в этом месте здесь офисы. И знаете, вчера на Баррикадной нам подсовывали вроде как местных жителей, которые оказались совсем не местными. А про Чистые я просто молчу. Зачем врать, не понимаю.
- А вы знаете, что большинство в России вас не поддерживают, - говорит второй после некоторой паузы.
- Большинство, боюсь, даже не знают о нашем существовании, вы же знаете, - говорю им, - как работают наши СМИ и что они об этом говорят. И на самом деле, многие, очень многие из тех кто знает, поддерживают. Только многим еще страшно выходить на улицы. Время не пришло.
Молчат. Тут еще подошла знакомая Катя.
- А вы наверное считаете, что мы тут за деньги, да? Я вот - бюджетница, получаю пятнадцать тысяч. Я здесь, потому что я больше не могу выживать.
- Мне кажется, вы вполне можете сами делать выводы, глядя на нас всех, - сказала я им.
Поулыбались друг другу.
Подошел очередной подполковник, посмотреть что происходит. Омоновцы ушли. Тоже завел песню, что это безобразие. Что мусорим, мешаем местным жителям.
- На Пресне местные подходили, говорили что нас поддерживают, - говорю.
- Да, точно, - говорит какой-то мужчина, которого я вижу в первый раз, - я там живу и это было очень хорошо, что эти ребята заняли сквер. Сегодня все огородили. Дезинфекцию проводят.
- А вы подумали, - тут же откуда-то появляется женщина потертого вида, - что бы сказал Окуджава. Подумали? Вы бы ему здесь спать мешали бы.
- Окуджава бы сказал: "спасибо, что вы вышли на улицы, ребята. Я очень надеюсь, что вы сможете изменить ситуацию!".
- Как вы можете за него говорить, - взвивается она
- А вот, гражданин начальник, - говорит другая женщина, - вот в десяти метрах отсюда на подоконнике жилого дома спит бомж и ваши омоновцы ходят мимо него и даже не смотрят в его сторону, а вы говорите, что эти дети на пенках нарушают закон, тем что спят в общественном месте.
Девушки продолжают читать Конституцию, дождь накрапывает, люди аплодируют, как только зачитывается очередная глава, которую каждый раз нарушают полицейские.
А я уже иду слушать, что говорит Алена Попова, которая только что появилась.
Сегодня людей очень мало, каждого можно услышать.
Около Алены несколько молодых ребят из разных партий.
- Что будем делать? - спрашивают они
- Что делать с сегодняшним лагерем? - спрашивает девочка, которая только что читала Конституцию, - куда будем перемещаться? Здесь неудачное место.
- Может на сегодня сделаем перерыв? - говорит Алена, - распустим ребят по домам, пусть все отдохнут и придут в себя. А завтра соберемся с новыми силами.
Но предложение встречается без энтузиазма.
Следующий обсуждаемый вопрос и все с ним соглашаются - писать коллективные иски по массовым задержаниям людей, в том числе по задержаниям на Чистых прудах, на Баррикадной и подавать их в суд.
В этот момент подходит еще одна журналистка и говорит, что она собирает материал о нарушении журналистской этики. И что было бы здорово составить коллективный иск против федеральных каналов, которые снимали бомжей на чистых прудах, представляя их оппозицией, всячески очерняли то что происходит.
Решают, что юристы будут над этим также работать.
Обсудили вопрос, что пора начинать переходить к более активным информационным действиям. И что при каждой возможности надо разговаривать с омоном и полицейскими, рассказывать им почему мы здесь, что происходит. И собирать их истории, может быть даже на каком-нибудь портале собирать их все вместе, чтобы было больше позитива.
- О, - сказала журналистка, - я вчера сижу на скамейке перед высоткой, а рядом мужчина сидит с сыном лет четырнадцати. И он мне рассказал, что он - полицейский. И что сегодня его выходной день. И что он из тех, кому приходится винтить людей. В выходные дни он водит сына в оппозиционный лагерь, показать других людей и другую жизнь. "Чтобы сволочью не вырос", - сказал полицейский.
- Отличная история, - сказала Алена Попова, - мне тут одна известная оппозиционерка говорила, когда она сидела в автозаке, омоновцы рассказывали ей о многих несправедливостях и спрашивали, кому можно было бы направлять жалобы.
К нам подошла пожилая женщина, спросила, кому можно отдать деньги на лагерь. Очень благодарила, что не боимся выходить на улицы.
Везде есть площадка, которую можно обходить по кругу. Встретила знакомых ребят, которые собирались идти на прогулку с художниками. Я вроде тоже засобиралась, но подошли местные, сказали, что только что видели, как омон скапливается и наверное, начнется винтилово. Пришлось остаться.
Подъехали приятные ребята с пятилитровым и двумя литровыми термосами, коробками чая, сахара и с пирожными
- Из Переделкина везли, - сказали они, - хотите чай?
- О, - сказала я, - нынче за несанкционированную раздачу еды забирают. Хочу.
Оказалось, что у них еще уже два пустых термоса, которые надо наполнить кипятком.
Взяла термосы, сходила к бывшему мужу, который живет рядом. Позвонила, попросила поставить воду, а он по твитеру все отслеживает, так что был в курсе.
Боялась, конечно, что сейчас уйду, а тут все и случится. Но ничего не случилось. Арбат - удивительное место, сворачиваешь со Старого Арбата, пара шагов и сразу тишина.
Ничего не случилось. Вернулась, людей немного прибавилось. Конституцию перестали читать, начали петь песни.
Оператор Бибиси беседовал с полицейским, он только что снял на камеру омон в переулках, у него потребовали документы и после этого они стоят и мирно беседуют:
- Люди борются с системой, - говорит оператор с сильным акцентом.
- Это незаконно то как они борются, - отвечает полицейский
- А что вы предлагаете?
- Пусть получают разрешение на митинг, - говорит полицейский
- Ну вы же понимаете, что разрешение могут и не дать, - парирует оператор, - люди вышли выразить свое мнение
- Они нарушают закон и мешают гражданам, пусть жалуются в прокуратуру, если их что-то не устраивает, а не сидят здесь под окнами.
- Но это же смешно, - вмешиваются люди, которые стоят рядом, - вы же знаете, как прокуратура работает.
- Тогда пусть сидят дома и в интернете пишут, что их не устраивает, - усмехается полицейский.
А кто-то за спиной тихо говорит, что вчерашний подполковник Платонов, хоть и сучара, но видно было, что совесть его гложет. И что как они с этим живут, с тем, что они делают.
Вокруг памятника происходит много баталий и обсуждений. Люди разговаривают друг с другом. И еще знаете, за эти уже тринадцать дней люди, которых я вижу теперь ежедневно, улыбаются. То, чего я давно не видела в Москве.
Еще сегодня приходят Немцов, Каспаров, Латынина. С ними разговаривают. Они разговаривают со всеми вокруг. Кто-то сообщает мне, что Удальцов в очень тяжелом состоянии наконец-то госпитализирован.
Разговариваем с одной учительницей. Ее как раз лучше не снимать. Нельзя светиться. Надеется, что до лета не уволят. Ей бы очень хотелось свой класс выпустить. У нее как раз на днях суд был по поводу задержания на последнем митинге. Выписали ей штраф в пятьсот рублей. Такая взрослая усталая женщина с красивым лицом.
Еще разговариваем с юной девушкой, которая помнит, как седьмого мы с Чистых прудов уходили на Китай-город маленькими группами, а за нами бежал омон. Я ее не помню. Так много новых людей за эти дни появилось в моей жизни.
- А знаете, - говорит она, - здесь в лагере регулярно появляется девятиклассник. Я тут про него прочитала, что он в туалете распространял наглядную агитацию. И у него родителей в школу за это вызывали. Даже девятиклассников не устраивает существующий строй.
- Может это был Андрей, - спрашиваю я
- Не знаю, как его зовут, - говорит
Андрею я сегодня отправляла его картинки, которые у меня накопились, каждый день я их всех снимаю и потом стараюсь все-таки отправлять фотографии тем, кого знаю. У него в вконтакте было написано: "Каникулы кончились. Это были самые крутые в мире каникулы. Спасибо всем, кто в эти дни бегал со мной от омона. И сегодня еще высплюсь и не пойду никуда". И еще он в сентябре уедет в Америку учиться сначала в школе, а потом в универе на политехнолога. И я у него спрашиваю:
- Что же ты будешь делать без всех этих митингов?
- Ничего, - отвечает, - буду в Нью-Йорке бороться с системой.
И тут как раз ко мне подходят ребята с термосом и спрашивают, не могу ли я еще раз сходить за водой. А мне так жалко, что я уйду почти минут на сорок и что-нибудь пропущу.
- А может в кафе спросим воду? - спрашиваю
- Мы уже спросили в МУМУ и в ресторане напротив. Они отказались.
- А в Восточном квартале спрашивали?
- Нет
Беру термосы, иду в Восточный Квартал. Ребята, если будете на Арбате за памятником Окуджавы ресторан "Восточный квартал" зайдите к ним что-нибудь съесть.
Подошла к официанту, спрашиваю, можно ли у них взять кипяток для лагеря.
- Я заплачу, - говорю
- Ну что вы, - отвечает, - мы за воду денег не берем. Сейчас спрошу.
Через минуту выходит, забирает у меня термосы, предлагает посидеть у них в ресторане и подождать.
И у нас в лагере опять есть чай.
Еще я беседую с двумя местными жительницами. Они спрашивают, чего, конкретно, хотят добиться оппозиционеры и неужели это поможет.
Беседуем минут пять. Рассказываю, что я ни в чем не уверена, только уже понятно, что если ничего не делать, ничего и не будет. Хвастаюсь им, какие отличные ребята теперь меня окружают и посмотрите на их лица. Рассказываю, что это очень полезное дело мы все делаем. Спрашиваю, что они думают о системе.
- Ну что, - отвечают они, - выживаем. Но мы боимся, что то что вы делаете, не поможем.
- Зато вот вы подошли к нам и узнали о нашем существовании, - говорю, - и другим расскажете. Уже целая история. И со мной поговорили и если услышите по ящику, что тут одни отморозки и бомжи, уже не поверите.
А рядом девочка из Курской области рассказывает, как ей чуть не повесили уголовку за то, что она вышла с плакатом против Путина. И как в регионах - обычное дело - заводить уголовку, если ты только вышел с плакатом. И рядом молодой человек рассказывает историю про художника, который осмелился выйти на немногочисленный митинг. И его тут же обвинили, что он избил человека на улице. Привели огромного товарища, больше чем сам художник, с разбитым лицом. Товарищ сказал, что художник его избил. Ну и еще пять полицейских тут же это подтвердили. Был суд.
А рядом кто-то говорит, что вчерашний, который резал вены, пробили его фамилию по базе, оказалось состоит в организации "Наши". Сразу обсуждаем, сколько надо было дать денег, чтобы захотелось себе резать вены.
И еще приходит много людей, и я всех знаю, и со всеми здороваюсь. Некоторых, тех, с кем еще с шестого пересекались, спрашиваю, не кажется ли им, что мы сливаем протест. Больше всего на свете я боюсь, что все это выльется в фарс. Но я все равно буду приходить сюда, пока лагерь существует. Они все мне говорят, что да, немножко грустно, потому что ощущение, что все сдувается. И я говорю, что все волнами. Сегодня так. А завтра будет по-другому. Мы же уже однажды вышли и теперь вариантов особых нет. И что наверное не нужно возлагать большие надежды, тогда в случае неудачи не будет совсем тошно.
И еще сегодня по Арбату целый день кришнаиты танцуют. Они поют очень громко, громче нас всех вместе взятых.
И еще это органично дополняет лагерь.
Когда я уже была в метро, мне звонила Лена и говорила, что они приняли решение идти к Сахаровскому центру. Дислокация меняется.
- Можно будет после сделать маршруты для туристов - по местам боевой славы, - говорит один малчик другому, - начинать с Чистых прудов, вести к Баррикадной, потом Арбат, а там чего-нибудь еще будет новое.
- Было бы здорово собрать истории о тех, у кого случились здесь любовные истории и чтобы на всю жизнь, - говорю я коллегам
- Уже, - отвечают они, - мы уже страдаем. У нас у одного случился. Вон, посмотри, - и они кивают на симпатичного мальчика, страстно целующего молодую девочку, - работа страдает"
И её же много фото (112 штук).
Друзья, фотографии настолько прекрасны, что каждая достойна отдельного поста.
Так что смотрите непременно:
Фотографии отсюда:
http://iogannsb.livejournal.com/2171309.html
http://iogannsb.livejournal.com/2170884.html
**
Итог дня согласно Новой:
02:36 Полиция задержала около 15 человек, спавших рядом с памятником Окуджаве. Хватали всех, кто был с пенкой или спальником.
02:06 Мелом на асфальте рядом с памятником написали 10 ("Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны"), 29 ("Каждому гарантируется свобода мысли и слова") и 31 ("Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование") статьи Конституции РФ. Между тем, по Старому Арбату прогулочным шагом ходят бойцы ОМОНа.
01:54 Из офиса Левого фронта привезли теплые веши и спальные мешки. Тем временем ассамблея приняла решение гарантировать бесплатную медицину и образование всем гражданам России.
01:49 На Земляном валу обсуждают проблему образования. Комментарий из толпы: "Такое ощущение, что мы уже правительство и принимаем свою программу"
01:38 У центра Сахарова человек тридцать. Сидят на стульчиках в сквере у сцены. Проходит ассамблея в мини-формате, обсуждают будущее протеста в России.
01:32 На Старом Арбате сплошь новые все лица. Тех, кто быыл в лагере на Чистопрудном бульваре почти и нет. Сейчас здесь не более 50 человек плюс те, кто останавливается у памтника Окуджаве, заинтересовавшиеся ночные гуляки.
23:00 С Арбата уехал последний автозак. Более того, начальник арбатского ОВД сказал, что задержаний сегодня не будет.
22:52 К лагерю подошел глава ОВД "Арбат". Одет в штатское. От комментариев отказывается.
22:20 Ассамблея приняла решение переместить лагерь к центру Сахарова на Земляном валу, половина уже уехала туда. На Арбате остается около 100 человек. На Арбате сейчас 5 автозаков, полицийские уже готовятся к тому, что выстроится в цепочку и начать оттеснять активистов из лагеря.
21:52 Тем временем полевая кухня начинает работу. Привезли кастрюлю с гречневой кашей. Полиция пока не возражает.
21:36 Официальное сообщение Ассамблеи для журналистов: "Наш лагерь по-прежнему работает. Мы не сдались."
21:23 На Арбате стихийно собирается Ассамблея
21:09 Пришла женщина с прогулки художников. В руках держит грабли, перевязанные белой лентой.
20:55 За последние полчаса численность лагеря существенно увеличилась. Сейчас здесь около двухсот человек.
20:51 В переулке неподалеку от лагеря дежурит еще один автозак, подъехал недавно.
Фоторепортажiogannsb о 17 мая: http://tapirr.livejournal.com/3410716.html
Её же о 18 мая: http://tapirr.livejournal.com/3409970.html
iogannsb postСовершенно не собиралась ехать.
Проснулась поздно, почти выспалась. Проснулась, на самом деле, от того, что звонил главред, просил рассказать, кто на картинках сфотографирован, потому что он путается.
Потом я почитала новости. Как раз начались задержания на Арбате. На фотографиях увидела, что Алиса на фоне памятника Окуджаве читает вслух собравшимся Конституцию.
И все-таки поехала.
На Арбате было многолюдно, шумно - как обычно.
Людей из лагеря было немного.
У многих накануне была бессонная ночь. Многие разъехались по домам поспать, помыться.
Алиса попросила ее не снимать, сказала, что после бессонной ночи она та еще красотка. Но в ее годы ночь без сна - совсем не смертельна для внешности.
Оказалось, что оставшиеся в лагере придумали такую игру, только что были очередные задержания за мифическое - нарушаете общественный порядок. Игра следующая - читать вслух Конституцию России и каждый раз, когда происходит задержание, начинать читать ее заново.
Ко мне подошла знакомая девушка. Она мне постоянно показывает новых фсбшников, эшников и информаторов. В этот раз она показала мне Лешу-улыбку, человека из ФСБ. Леша-улыбка, незаметный парниша, в синей куртке стоял и что-то смотрел в телефоне. Или делал вид. Как только ее увидел, сразу спиной развернулся.
- О, - сказала я ей, - у меня уже целая коллекция фотографий этих ребят. Надо будет их всех выложить в одном посте у себя в жж. Страна должна знать своих героев.
- Аккуратнее, - ответила она, - они могут обидеться. И будут проблемы.
- И тогда я попрошу политическое убежище в Англии, - сказала я ей, - так давно мечтаю об этом.
- Вот все вы - оппозиционеры такие, - улыбнулась она
Подходит ко мне юный товарищ невнятной внешности, спрашивает, сколько примерно людей у памятника.
- Человек сто, - говорю, - я не разбираюсь в этом.
Он уходит и вижу, подходит к полиции и что-то им говорит. А минут через тридцать он уже сидит в толпе оппозиционеров, кокетничает с девушками и поет с ними песни.
С информаторами так странно, есть ведь твитер, они все равно все узнают мгновенно, зачем же еще тратить деньги на них. Их в нашей толпе шныряет очень много.
Шумно и помпезно появился Жириновский. Постарел сильно. Я его даже не узнала сначала. Хорошо, что вокруг есть люди, которые сразу же и объяснят.
Жириновский подошел к памятнику, его сразу окружили журналисты. Постоял чуть-чуть и вернулся с двумя коробками мороженного, которые несли охранники.
- Ну, - сказал Жириновский, - кто хочет мороженное? - он был так плотно окружен журналистами, что желающим было тяжело протолкнуться к коробке. За моей спиной несколько малчиков говорили:
- Владимир Вольфович, мы тоже хотим.
- Берите, ешьте, - говорил Жириновский, - видите, какой я добрый, - доставая очередное мороженное из коробки, - Вот, думаете, Зюганов купил бы вам мороженное? Куда там. Он - жадный! Или Миронов бы купил?
- О, - говорит Андрей за моей спиной, - так ведь его сейчас арестуют за несанкционированную раздачу еды.
- Он - депутат, - говорю я ему, - неприкосновенный.
- Так почему мы до сих пор не попросили депутатов раздавать нам еду, - удивляется Андрей и тянется за мороженным.
- Попроси у него громко, пусть он обернется, мне нужен кадр, - прошу я его
- Владимир Вольфович, - кричит Андрей, - я тоже хочу мороженное.
Мороженное быстро закончилось.
- Кому не досталось, могу пройти со мной, я еще куплю, - говорит Жириновский и бросает коробки на асфальт. Коробки тут же подняли оппозиционеры и отнесли в мусорку.
Через пять минут встретила знакомого мальчика, который продемонстрировал флакон с парфюмом под названием: "Жириновский"
- Ух ты, - говорю, - он еще и парфюм раздает?
- Не всем, - ответил мне, - и там уже все закончилось.
Как раз в этот момент появился Иисус Христос. Вылитый, правда. Он подошел к толпе, которая слушала, как читают Конституцию. Отошел в сторону, увидел мальчиков и девочек, которые сидели на бордюре, подошел к ним и сказал:
- Вы нарушаете закон
- Почему? - спрашивают они его.
И такой диссонанс, вылитый Иисус и вдруг начинает нести такую ахинею, что у всех просто рты открылись от изумления.
Сначала он спросил, где все эти лидеры, где Собчак, Навальный, Удальцов, наконец! И почему эти оппозиционеры так нарушают закон, сидят на бордюрах, не положено. И почему оппозиция без лидера? Под конец рассказал, как он ночью шел по кладбищу, преследуемый духами. В этом месте все дружно подумали о качестве травы, которую он курил.
- А почему вы одеты как Иисус, вы - верующий?
- Мне друг подарил эту одежду, в ней очень удобно и комфортно.
Я стояла около омоновцев и рассматривала Иисуса.
- Слышали бы вы, какую пургу он несет, - говорила я им
- А этот, он, мне кажется, еще в Питере то же самое исполнял, посмотрите на ютубе, - говорит один из них. У Исакия.
Постояли чуть-чуть.
- А вам не кажется, что вы мешаете местным жителям? - спросил один из них
- Вы были тут в обычный день? - спрашиваю, - здесь всегда очень шумно. Музыканты через усилители орут. И пьяных много. Мы, по крайней мере, просим не пить здесь спиртное. И вряд ли шум этой толпы сильно отличается от обычной толпы. Да и потом, в этом месте здесь офисы. И знаете, вчера на Баррикадной нам подсовывали вроде как местных жителей, которые оказались совсем не местными. А про Чистые я просто молчу. Зачем врать, не понимаю.
- А вы знаете, что большинство в России вас не поддерживают, - говорит второй после некоторой паузы.
- Большинство, боюсь, даже не знают о нашем существовании, вы же знаете, - говорю им, - как работают наши СМИ и что они об этом говорят. И на самом деле, многие, очень многие из тех кто знает, поддерживают. Только многим еще страшно выходить на улицы. Время не пришло.
Молчат. Тут еще подошла знакомая Катя.
- А вы наверное считаете, что мы тут за деньги, да? Я вот - бюджетница, получаю пятнадцать тысяч. Я здесь, потому что я больше не могу выживать.
- Мне кажется, вы вполне можете сами делать выводы, глядя на нас всех, - сказала я им.
Поулыбались друг другу.
Подошел очередной подполковник, посмотреть что происходит. Омоновцы ушли. Тоже завел песню, что это безобразие. Что мусорим, мешаем местным жителям.
- На Пресне местные подходили, говорили что нас поддерживают, - говорю.
- Да, точно, - говорит какой-то мужчина, которого я вижу в первый раз, - я там живу и это было очень хорошо, что эти ребята заняли сквер. Сегодня все огородили. Дезинфекцию проводят.
- А вы подумали, - тут же откуда-то появляется женщина потертого вида, - что бы сказал Окуджава. Подумали? Вы бы ему здесь спать мешали бы.
- Окуджава бы сказал: "спасибо, что вы вышли на улицы, ребята. Я очень надеюсь, что вы сможете изменить ситуацию!".
- Как вы можете за него говорить, - взвивается она
- А вот, гражданин начальник, - говорит другая женщина, - вот в десяти метрах отсюда на подоконнике жилого дома спит бомж и ваши омоновцы ходят мимо него и даже не смотрят в его сторону, а вы говорите, что эти дети на пенках нарушают закон, тем что спят в общественном месте.
Девушки продолжают читать Конституцию, дождь накрапывает, люди аплодируют, как только зачитывается очередная глава, которую каждый раз нарушают полицейские.
А я уже иду слушать, что говорит Алена Попова, которая только что появилась.
Сегодня людей очень мало, каждого можно услышать.
Около Алены несколько молодых ребят из разных партий.
- Что будем делать? - спрашивают они
- Что делать с сегодняшним лагерем? - спрашивает девочка, которая только что читала Конституцию, - куда будем перемещаться? Здесь неудачное место.
- Может на сегодня сделаем перерыв? - говорит Алена, - распустим ребят по домам, пусть все отдохнут и придут в себя. А завтра соберемся с новыми силами.
Но предложение встречается без энтузиазма.
Следующий обсуждаемый вопрос и все с ним соглашаются - писать коллективные иски по массовым задержаниям людей, в том числе по задержаниям на Чистых прудах, на Баррикадной и подавать их в суд.
В этот момент подходит еще одна журналистка и говорит, что она собирает материал о нарушении журналистской этики. И что было бы здорово составить коллективный иск против федеральных каналов, которые снимали бомжей на чистых прудах, представляя их оппозицией, всячески очерняли то что происходит.
Решают, что юристы будут над этим также работать.
Обсудили вопрос, что пора начинать переходить к более активным информационным действиям. И что при каждой возможности надо разговаривать с омоном и полицейскими, рассказывать им почему мы здесь, что происходит. И собирать их истории, может быть даже на каком-нибудь портале собирать их все вместе, чтобы было больше позитива.
- О, - сказала журналистка, - я вчера сижу на скамейке перед высоткой, а рядом мужчина сидит с сыном лет четырнадцати. И он мне рассказал, что он - полицейский. И что сегодня его выходной день. И что он из тех, кому приходится винтить людей. В выходные дни он водит сына в оппозиционный лагерь, показать других людей и другую жизнь. "Чтобы сволочью не вырос", - сказал полицейский.
- Отличная история, - сказала Алена Попова, - мне тут одна известная оппозиционерка говорила, когда она сидела в автозаке, омоновцы рассказывали ей о многих несправедливостях и спрашивали, кому можно было бы направлять жалобы.
К нам подошла пожилая женщина, спросила, кому можно отдать деньги на лагерь. Очень благодарила, что не боимся выходить на улицы.
Везде есть площадка, которую можно обходить по кругу. Встретила знакомых ребят, которые собирались идти на прогулку с художниками. Я вроде тоже засобиралась, но подошли местные, сказали, что только что видели, как омон скапливается и наверное, начнется винтилово. Пришлось остаться.
Подъехали приятные ребята с пятилитровым и двумя литровыми термосами, коробками чая, сахара и с пирожными
- Из Переделкина везли, - сказали они, - хотите чай?
- О, - сказала я, - нынче за несанкционированную раздачу еды забирают. Хочу.
Оказалось, что у них еще уже два пустых термоса, которые надо наполнить кипятком.
Взяла термосы, сходила к бывшему мужу, который живет рядом. Позвонила, попросила поставить воду, а он по твитеру все отслеживает, так что был в курсе.
Боялась, конечно, что сейчас уйду, а тут все и случится. Но ничего не случилось. Арбат - удивительное место, сворачиваешь со Старого Арбата, пара шагов и сразу тишина.
Ничего не случилось. Вернулась, людей немного прибавилось. Конституцию перестали читать, начали петь песни.
Оператор Бибиси беседовал с полицейским, он только что снял на камеру омон в переулках, у него потребовали документы и после этого они стоят и мирно беседуют:
- Люди борются с системой, - говорит оператор с сильным акцентом.
- Это незаконно то как они борются, - отвечает полицейский
- А что вы предлагаете?
- Пусть получают разрешение на митинг, - говорит полицейский
- Ну вы же понимаете, что разрешение могут и не дать, - парирует оператор, - люди вышли выразить свое мнение
- Они нарушают закон и мешают гражданам, пусть жалуются в прокуратуру, если их что-то не устраивает, а не сидят здесь под окнами.
- Но это же смешно, - вмешиваются люди, которые стоят рядом, - вы же знаете, как прокуратура работает.
- Тогда пусть сидят дома и в интернете пишут, что их не устраивает, - усмехается полицейский.
А кто-то за спиной тихо говорит, что вчерашний подполковник Платонов, хоть и сучара, но видно было, что совесть его гложет. И что как они с этим живут, с тем, что они делают.
Вокруг памятника происходит много баталий и обсуждений. Люди разговаривают друг с другом. И еще знаете, за эти уже тринадцать дней люди, которых я вижу теперь ежедневно, улыбаются. То, чего я давно не видела в Москве.
Еще сегодня приходят Немцов, Каспаров, Латынина. С ними разговаривают. Они разговаривают со всеми вокруг. Кто-то сообщает мне, что Удальцов в очень тяжелом состоянии наконец-то госпитализирован.
Разговариваем с одной учительницей. Ее как раз лучше не снимать. Нельзя светиться. Надеется, что до лета не уволят. Ей бы очень хотелось свой класс выпустить. У нее как раз на днях суд был по поводу задержания на последнем митинге. Выписали ей штраф в пятьсот рублей. Такая взрослая усталая женщина с красивым лицом.
Еще разговариваем с юной девушкой, которая помнит, как седьмого мы с Чистых прудов уходили на Китай-город маленькими группами, а за нами бежал омон. Я ее не помню. Так много новых людей за эти дни появилось в моей жизни.
- А знаете, - говорит она, - здесь в лагере регулярно появляется девятиклассник. Я тут про него прочитала, что он в туалете распространял наглядную агитацию. И у него родителей в школу за это вызывали. Даже девятиклассников не устраивает существующий строй.
- Может это был Андрей, - спрашиваю я
- Не знаю, как его зовут, - говорит
Андрею я сегодня отправляла его картинки, которые у меня накопились, каждый день я их всех снимаю и потом стараюсь все-таки отправлять фотографии тем, кого знаю. У него в вконтакте было написано: "Каникулы кончились. Это были самые крутые в мире каникулы. Спасибо всем, кто в эти дни бегал со мной от омона. И сегодня еще высплюсь и не пойду никуда". И еще он в сентябре уедет в Америку учиться сначала в школе, а потом в универе на политехнолога. И я у него спрашиваю:
- Что же ты будешь делать без всех этих митингов?
- Ничего, - отвечает, - буду в Нью-Йорке бороться с системой.
И тут как раз ко мне подходят ребята с термосом и спрашивают, не могу ли я еще раз сходить за водой. А мне так жалко, что я уйду почти минут на сорок и что-нибудь пропущу.
- А может в кафе спросим воду? - спрашиваю
- Мы уже спросили в МУМУ и в ресторане напротив. Они отказались.
- А в Восточном квартале спрашивали?
- Нет
Беру термосы, иду в Восточный Квартал. Ребята, если будете на Арбате за памятником Окуджавы ресторан "Восточный квартал" зайдите к ним что-нибудь съесть.
Подошла к официанту, спрашиваю, можно ли у них взять кипяток для лагеря.
- Я заплачу, - говорю
- Ну что вы, - отвечает, - мы за воду денег не берем. Сейчас спрошу.
Через минуту выходит, забирает у меня термосы, предлагает посидеть у них в ресторане и подождать.
И у нас в лагере опять есть чай.
Еще я беседую с двумя местными жительницами. Они спрашивают, чего, конкретно, хотят добиться оппозиционеры и неужели это поможет.
Беседуем минут пять. Рассказываю, что я ни в чем не уверена, только уже понятно, что если ничего не делать, ничего и не будет. Хвастаюсь им, какие отличные ребята теперь меня окружают и посмотрите на их лица. Рассказываю, что это очень полезное дело мы все делаем. Спрашиваю, что они думают о системе.
- Ну что, - отвечают они, - выживаем. Но мы боимся, что то что вы делаете, не поможем.
- Зато вот вы подошли к нам и узнали о нашем существовании, - говорю, - и другим расскажете. Уже целая история. И со мной поговорили и если услышите по ящику, что тут одни отморозки и бомжи, уже не поверите.
А рядом девочка из Курской области рассказывает, как ей чуть не повесили уголовку за то, что она вышла с плакатом против Путина. И как в регионах - обычное дело - заводить уголовку, если ты только вышел с плакатом. И рядом молодой человек рассказывает историю про художника, который осмелился выйти на немногочисленный митинг. И его тут же обвинили, что он избил человека на улице. Привели огромного товарища, больше чем сам художник, с разбитым лицом. Товарищ сказал, что художник его избил. Ну и еще пять полицейских тут же это подтвердили. Был суд.
А рядом кто-то говорит, что вчерашний, который резал вены, пробили его фамилию по базе, оказалось состоит в организации "Наши". Сразу обсуждаем, сколько надо было дать денег, чтобы захотелось себе резать вены.
И еще приходит много людей, и я всех знаю, и со всеми здороваюсь. Некоторых, тех, с кем еще с шестого пересекались, спрашиваю, не кажется ли им, что мы сливаем протест. Больше всего на свете я боюсь, что все это выльется в фарс. Но я все равно буду приходить сюда, пока лагерь существует. Они все мне говорят, что да, немножко грустно, потому что ощущение, что все сдувается. И я говорю, что все волнами. Сегодня так. А завтра будет по-другому. Мы же уже однажды вышли и теперь вариантов особых нет. И что наверное не нужно возлагать большие надежды, тогда в случае неудачи не будет совсем тошно.
И еще сегодня по Арбату целый день кришнаиты танцуют. Они поют очень громко, громче нас всех вместе взятых.
И еще это органично дополняет лагерь.
Когда я уже была в метро, мне звонила Лена и говорила, что они приняли решение идти к Сахаровскому центру. Дислокация меняется.
- Можно будет после сделать маршруты для туристов - по местам боевой славы, - говорит один малчик другому, - начинать с Чистых прудов, вести к Баррикадной, потом Арбат, а там чего-нибудь еще будет новое.
- Было бы здорово собрать истории о тех, у кого случились здесь любовные истории и чтобы на всю жизнь, - говорю я коллегам
- Уже, - отвечают они, - мы уже страдаем. У нас у одного случился. Вон, посмотри, - и они кивают на симпатичного мальчика, страстно целующего молодую девочку, - работа страдает"
И её же много фото (112 штук).
Друзья, фотографии настолько прекрасны, что каждая достойна отдельного поста.
Так что смотрите непременно:
Фотографии отсюда:
http://iogannsb.livejournal.com/2171309.html
http://iogannsb.livejournal.com/2170884.html
**
Итог дня согласно Новой:
02:36 Полиция задержала около 15 человек, спавших рядом с памятником Окуджаве. Хватали всех, кто был с пенкой или спальником.
02:06 Мелом на асфальте рядом с памятником написали 10 ("Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны"), 29 ("Каждому гарантируется свобода мысли и слова") и 31 ("Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование") статьи Конституции РФ. Между тем, по Старому Арбату прогулочным шагом ходят бойцы ОМОНа.
01:54 Из офиса Левого фронта привезли теплые веши и спальные мешки. Тем временем ассамблея приняла решение гарантировать бесплатную медицину и образование всем гражданам России.
01:49 На Земляном валу обсуждают проблему образования. Комментарий из толпы: "Такое ощущение, что мы уже правительство и принимаем свою программу"
01:38 У центра Сахарова человек тридцать. Сидят на стульчиках в сквере у сцены. Проходит ассамблея в мини-формате, обсуждают будущее протеста в России.
01:32 На Старом Арбате сплошь новые все лица. Тех, кто быыл в лагере на Чистопрудном бульваре почти и нет. Сейчас здесь не более 50 человек плюс те, кто останавливается у памтника Окуджаве, заинтересовавшиеся ночные гуляки.
23:00 С Арбата уехал последний автозак. Более того, начальник арбатского ОВД сказал, что задержаний сегодня не будет.
22:52 К лагерю подошел глава ОВД "Арбат". Одет в штатское. От комментариев отказывается.
22:20 Ассамблея приняла решение переместить лагерь к центру Сахарова на Земляном валу, половина уже уехала туда. На Арбате остается около 100 человек. На Арбате сейчас 5 автозаков, полицийские уже готовятся к тому, что выстроится в цепочку и начать оттеснять активистов из лагеря.
21:52 Тем временем полевая кухня начинает работу. Привезли кастрюлю с гречневой кашей. Полиция пока не возражает.
21:36 Официальное сообщение Ассамблеи для журналистов: "Наш лагерь по-прежнему работает. Мы не сдались."
21:23 На Арбате стихийно собирается Ассамблея
21:09 Пришла женщина с прогулки художников. В руках держит грабли, перевязанные белой лентой.
20:55 За последние полчаса численность лагеря существенно увеличилась. Сейчас здесь около двухсот человек.
20:51 В переулке неподалеку от лагеря дежурит еще один автозак, подъехал недавно.
Фоторепортаж
iogannsb о 17 мая: http://tapirr.livejournal.com/3410716.htmlЕё же о 18 мая: http://tapirr.livejournal.com/3409970.html
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
no subject
Date: 20 May 2012 05:33 (UTC)no subject
Date: 20 May 2012 09:11 (UTC)no subject
Date: 20 May 2012 11:03 (UTC)no subject
Date: 7 Dec 2012 18:17 (UTC)- Ничего, - отвечает, - буду в Нью-Йорке бороться с системой.
Д'Артаньян прям. Иногда ощущение, что все там такие.