Тапир как рак

В рейтингк Яндекса "Популярные записи" стихотворный гороскоп от  tommy-art  занимает первое место.
Это понятно. Люди у нас любят гороскопы.

Я их, наоборот, совсем не люблю.

Но стало любопытно, что же там такое, и почему на первом месте.

Ну, а зайдя в стихотворный гороскоп, тут же не мог не прочитать о себе:

Рак

Рак - верен. Предан. Чувственен. Раним.
В работе честен. Трудно заменим.
Предпочитает больше отдавать.
Не любит новшеств, ему трудно стиль менять.
Их интуиция на грани мистицизма.
Он - скрытен, такова его харизма.
Не любит выделяться из толпы.
Невероятно памятлив. Он - с техникой на "Ты",
Но новшества его не восхищают. Консервативен.
И традиции ревниво соблюдает.
Петрарка, Лафонтен, Глюк, Рубенс, и Рембрант,
Вы видите каков у них талант.
Жан-Жак Руссо, и Кафка, и Шагал,
Вот и сюрреализм по Ракам пробежал.
Но, честно говоря, не лезет Рак вперёд,
Чуть - что не так он пятится, и в сторону сдает.
Он - ласков. Ах , как Рак игрив.
Он обожает подпустить "наив".
Он - эмоционален на пределе.
Он любит нежные тона, и трепетно заботится о теле.
Тоскует он по Родине, по дому.
И ностальгия для него понятна и знакома.
Есть - есть в нем мелодраматичность.
Есть бесхарактерность.
Есть лень и непрактичность.
Рак - это пар. Он любит уклоняться,
Но , всё же , всюду проникать, всё заполнять - и продвигаться.
У них отличный дом. Примерная семья.
Живет спокойно он, Без ссор. И без вранья.



Оказалось, что мой портрет почти на 100 %  правилен.
Кроме, пожалуй, вот этого:

Невероятно памятлив. Он - с техникой на "Ты".

Если под "памятливостью" понимать просто хорошую память - про себя бы я так не сказал. Я был бы не прочь улучшить свою.

(Но если это о том, что бы долго помнить и зло и добро, которое мне сделали - тогда правда).

Ну а с техникой у меня вообще никогда не было общего языка.

Вобщем, гороскопы - вредны. Но иногда бывают забавны.

Священник Георгий Чистяков болен

Московский православный священник Георгий Чистяков болен, находится в больнице.

Прошу ваших усиленных молитв о нём.

---

Сейчас продолжаются праздничные дни. Пасхальные дни. В последние дни апреля от отца Георгия пришло письмо, которое было опубликовано на сайте храма святых Космы и Дамиана, где он служит. Вот оно:

"С Пасхальным приветом обращаюсь я к вам, дорогие друзья. Христос воскресе! Так неожиданно заболел, что очень много из срочных дел не успел сделать. И встречи в вами всеми так неожиданно прервались. Лечение предстоит долгое, тяжелое и дорогое, поэтому я бесконечно благодарен всем, кто мне помогает.

Друзья познаются в беде. И я сейчас вижу, как много у меня настоящих и горячо преданных мне друзей. К сожалению, я не могу перечислить всех по именам, хотя знаю, нет, не сотни даже, а тысячи имен и судеб вас, моих духовных друзей, всех, кто приходит и, надеюсь, будет еще приходить ко мне на исповедь. К счастью, у меня прекрасная память, поэтому сейчас, не имея возможности даже подняться с постели, я как бусины на четках перебираю ваши имена и стараюсь никого не забыть. Когда болеешь, особенно остро понимаешь, что это значит. Христос воскрес из мёртвых. Когда в самый первый день Святой Пасхи я сумел причаститься, а Вы все в это время причащались в нашем храме, кто ночью, кто утром, я почувствовал себя невероятно счастливым от того, что я один из вас и среди нас стоит воскресший Христос.

( ... )

А вот небольшая беседа с ним:

Георгий ЧИСТЯКОВ

В городе солнечных старушек



Москвы моего детства теперь уже нет.

Это была Москва маленьких двух-, трехэтажных домов в переулках на Остоженке, на Пречистенке и Арбате; в переулках вокруг так называемого Немецкого рынка у нынешнего метро «Бауманская»... Там жили мои родители, тетушки, двоюродные бабушки. Им в когда-то их квартирах зачастую оставалась всего одна комната. Ремонта в ней не было со времен Первой мировой войны: как наклеили обои в 1913 году, так и жили. И вещи не покупали с тех пор, за исключением какой-нибудь клеёнки. Посуда постепенно разбивалась, стулья приходили в негодность...

Это была Москва старушек, но не старичков. В первые годы своего детства я не подозревал, что бывают старые люди мужеского пола, потому что одни из людей этого поколения погибли в революцию, другие - в 20-е, третьи - в 30-е годы, четвертые ушли в 1941 году в ополчение и погибли буквально в первые дни войны. Их невесты остались старыми девами, их жены рано овдовели. Это был мир старых дам, научивших меня читать по-русски и по-старославянски, молиться Богу и ходить в церковь, любить Шопена и Шуберта, русскую поэзию и прозу. Здесь садились пить чай за стол, накрытый белоснежной скатертью, никогда не ходили в халатах, никогда не появлялись, даже на кухне, без чулок или непричесанными. Ни к кому не обращались на «ты», кроме самых близких людей, и к своим соседям по коммуналке обращались на «вы» и по имени-отчеству.

Этой Москвы теперь нет даже на страницах книг или на фотографиях, потому что те комнаты не фотографировались. Дамам, жившим в них, всегда казалось, что и одеты они во все старое, да и вообще от их былых времен уже ничего не осталось. От моей любимой тетки, Ольги Петровны, сохранилась только одна, совсем неважная фотография.

Как это ни парадоксально, я, родившийся после войны, застал почти дореволюционную Москву - Москву, которую изрядно потрепало, жители которой и постарели, и обнищали. Но всё-таки это были остатки дореволюционной маленькой Москвы, где все друг друга знали, где все друг другу доверяли, где хлеб, чай, лимоны и конфеты продавались в тех же самых магазинчиках и ларьках, что и в начале века. Можно сказать, что окончательно Октябрьская революция победила в Москве только в начале брежневской эпохи, когда были ликвидированы остатки старомосковских гнезд. И этот ушедший мир очень жалко, потому что сегодня мы можем научиться знать, владеть материалом, может быть, значительно лучше, чем владели им старые дамы моего детства, но научиться любить литературу, музыку и даже Бога сегодня зачастую бывает не у кого.

Москва студенческих лет - город всё тех же старушек, только ещё более постаревших. Это Москва, которую я всю исходил пешком с портфелем в руках (тогда не было еще заплечных сумок, которые теперь так облегчают нашу жизнь). А в этом портфеле всегда было три или четыре тетрадки, роман Достоевского или какой-нибудь трактат Бердяева или о. Сергия Булгакова, французский роман начала века и, конечно, Евангелие. В те годы я не просто ходил в церковь - я не расставался с Евангелием, которое читал сначала по-славянски и по-русски, потом по-гречески, по-латински, в разных переводах на европейские языки, которые учил. Оно всегда было в портфеле, оно всегда было со мной.

( ... )

Советский солдат насильник

http://echo.msk.ru:34567/att/bcst-51701-snd1.mp3

Какая молодец Юлия Латынина. Правда должна доходить до людей.

Правда о том, что на войне не бывает "хороших" и "плохих".

О том, что в 1941-45 одни фашисты  - коричневые - воевали против других фашистов - красных  ( это не значит, что с той и с другой стороны не было обычных, нормальных людей - были. Были простые граждане Германии и СССР, которых никто не спрашивал, хотят они защищать своих мерзавцев-вождей. И нижеописанные преступления совершали не все немцы и не все советские).

Понятно, почему эрефная гос. власть вопит о "Великой Победе"  (Латынина кажется тоже об  этом говорит): потому что у власти нет идеи, нет идеологии, и на её мнсто она пытается поставить историю.

Но нам-то с вами зачем это нужно? Мы историю должны просто знать, просто изучать, а не делать из неё идола.

Так какая правда должна доходить до людей? Не только о преступлениях немецко-фашистских захватчиков, но и о преступлениях Советских войск на захваченных ими (обычно это называется "освобождённых") территориях.

Я приводил у себя здесь в жж

об изнасилованиях в Восточной Пруссии

об изнасилованиях в Германии -  английского историка Бивора, который писал об этом. Про него тут же начался крик: "Это враг! Ясно, почсему он пишет такое про Красную Армию! Он ненавидит всё советское!"

А вот вам свидетельство ветерана, советского писателя Леонида Рабичева.

(слабонервных прошу не читать)

Он родился в 23-м году, который старший лейтенант запаса, который прошел всю войну – с декабря 42-го года лейтенант, командир взвода сотой отдельной армейской группы при управлении 31-й армии, воевал на Центральном, 3-м Белорусском, 1-м Украинском фронтах, участвовал в боевых действиях по освобождению Ржева, Сычевки, Смоленска, Орши, Борисова, Минска, Грозного, в боях в Восточной Пруссии от Гольдапа до Кенигсберга, в Силезии и Данцигском направлении, участвовал во взятии городов Левенберг, Бунцлау, Хальсберг и других. В Чехословакии дошел до Праги.

Из программы Латыниной:

"Что это была за война? Я хочу процитировать  несколько слов из воспоминаний Леонида Рабичева, известного члена Союза художников, члена Союза писателей. Фронтовые воспоминания, он тогда был лейтенантом.

Из 42-го и 45-го года. 42-й год, деревня Новое Дугино, <немнцкие> фашисты:

«На обочине дороги лежал мертвый мальчик с отрезанными носом и ушами. Отступая, немцы согнали всех стариков, старух, девушек и детей, заперли в хлеву, облили сарай бензином и подожгли. Сгорело все население деревни».

А вот Восточная Пруссия, февраль 45-го года. Это уже наши (так Латынина называет красных - tapirr) наступают, и Рабичев занимает дом:

«Во всех комнатах трупы детей и стариков и изнасилованных и застреленных женщин. Изнасилованных наступающими российскими войсками. В нашем дому три больших комнаты. Две мертвые женщины и три мертвые девочки. Юбки у всех задраны, а между ног донышками наружу торчат пустые винные бутылки. Я иду вдоль стены дома. Вторая дверь, коридор и еще две смежные комнаты – на каждой из кроватей, их три, лежат мертвые женщины с раздвинутыми ногами и бутылками».

Перед эти Рабичев описывает другую картину – как его машина едет вдоль шоссе, и вдоль всего шоссе, на котором Красная армия настигла беглецов, этих женщин, этих девочек не сотнями, а тысячами насилуют. И как его люди становятся в эту очередь. Цитирую:

«Женщины – матери и их дочери – лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами. Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону. Бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофер мой, Демидов, стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не все спишет. А полковник, тот, который только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков».

Вот Рабичев спрашивает себя, описав эту сцену, - почему это? и отвечает, что виноват Черняховский, потому что после того, как его армия, 31-я армия, была переброшена на Первый Украинский фронт, на второй день по приказу маршала Конева перед строем было расстреляно 40 солдат и офицеров, и ни одного случая убийства и изнасилования мирного населения в Силезии не было.

<т.е. не расстреляй перед строем маршал Конев 40 насильников , и на Первом Украинском фронте было бы тоже, что и в Восточной Прессии, понятно? - tapirr>


Почему же, спрашивает Рабичев, этого не сделал генерал армии Черняховский в Восточной Пруссии?

Развивает она эту тему далее. Более обширный фрагмент рашифровки программы "Код доступа" под обрезкой:

( читать )