Сергей Пашин,
автор законов «О Конституционном суде Российской Федерации», «О суде присяжных» и ряда других, в 1996–2001 годах — судья Московского городского суда:
«Когда судья дает больше, чем запрашивает прокурор, — это вполне законно. Решение мотивируется смягчающими и отягчающими обстоятельствами, данными о личности человека. Если государственный обвинитель хочет, он может изменить квалификацию — перейти на другую статью или на более мягкую часть той же статьи, но вопрос наказания всецело в ведении судьи. Прокурор вносит предложение, судья выносит решение. Судья ориентируется ведь не на запрос, судья ориентируется на судебную практику в данном регионе. По наркотикам практика очень жесткая. И если судья знает, что практика жесткая, то он и сам назначает жесткое наказание, чтобы приговор не отменили. Если кассационная инстанция считает, что наказание нужно смягчить, она смягчит его своей властью. Но если судья назначит слишком мягкое наказание, вышестоящая инстанция «добавить» по закону не может — и приговор будет отменен. Для судьи это очень плохой показатель, поэтому судьям выгодно назначать более жесткое наказание».
Юрий Костанов,
адвокат, в 1966–1989 годах — сотрудник прокуратуры СССР, в 1989–1993 — начальник Управления юстиции Москвы:
«Теоретически судья не связан позицией государственного обвинителя, кроме тех случаев, когда гособвинитель отказывается от обвинения — тогда человека нельзя вообще судить. Действительно, в этом деле связи между решением судьи и обвинением нет, хотя никогда в жизни я такого не видел за все свои прокурорские годы. Я вместе со всеми удивлен. Дело Осиповой мне не нравится по одной простой причине — большинство дел, связанных с тем, что у человека обнаружили наркотики в кармане, незаконны потому, что наркотики сплошь и рядом подбрасывают. Что тут еще можно сказать? Правосудия никакого нет на самом деле, это не правосудие».
http://newtimes.ru/articles/detail/56643/
автор законов «О Конституционном суде Российской Федерации», «О суде присяжных» и ряда других, в 1996–2001 годах — судья Московского городского суда:
«Когда судья дает больше, чем запрашивает прокурор, — это вполне законно. Решение мотивируется смягчающими и отягчающими обстоятельствами, данными о личности человека. Если государственный обвинитель хочет, он может изменить квалификацию — перейти на другую статью или на более мягкую часть той же статьи, но вопрос наказания всецело в ведении судьи. Прокурор вносит предложение, судья выносит решение. Судья ориентируется ведь не на запрос, судья ориентируется на судебную практику в данном регионе. По наркотикам практика очень жесткая. И если судья знает, что практика жесткая, то он и сам назначает жесткое наказание, чтобы приговор не отменили. Если кассационная инстанция считает, что наказание нужно смягчить, она смягчит его своей властью. Но если судья назначит слишком мягкое наказание, вышестоящая инстанция «добавить» по закону не может — и приговор будет отменен. Для судьи это очень плохой показатель, поэтому судьям выгодно назначать более жесткое наказание».
Юрий Костанов,
адвокат, в 1966–1989 годах — сотрудник прокуратуры СССР, в 1989–1993 — начальник Управления юстиции Москвы:
«Теоретически судья не связан позицией государственного обвинителя, кроме тех случаев, когда гособвинитель отказывается от обвинения — тогда человека нельзя вообще судить. Действительно, в этом деле связи между решением судьи и обвинением нет, хотя никогда в жизни я такого не видел за все свои прокурорские годы. Я вместе со всеми удивлен. Дело Осиповой мне не нравится по одной простой причине — большинство дел, связанных с тем, что у человека обнаружили наркотики в кармане, незаконны потому, что наркотики сплошь и рядом подбрасывают. Что тут еще можно сказать? Правосудия никакого нет на самом деле, это не правосудие».
http://newtimes.ru/articles/detail/56643/