tapirr

Пишет

«Он мне кака-тэц», - молвил однажды Рамзан Кадыров в интимном порыве. Кто рискнет остудить кипучую сыновнюю любовь?..
Вот уже несколько дней Москву трясет от предчувствия грядущих событий. Говорят, количество «понаехавших» кавказцев увеличилось в «нерезиновой» в пять раз. ТЦ «Европейский» оцеплен: собственными глазами видел этот «космический мусор», нервно почесывающий дубинки смирения.
А накануне на трибуну вскарабкался кем-то избранный юрист и томно помурлыкал перед силовиками. Создалось впечатление, что он умолял их о защите себя – маленького и дистрофичного. И тут в моей непутевой голове промелькнул вопрос: а где же наш «кака-тэц»? Где этот укротитель унитазов и татами командир? Неужели заперся в консерватории? А, может, поскользнулся и попал под поезд «Аллегро»? Или голос сорвал в певческом экстазе? И ладно бы в новостях сообщили: «Он улетел, но обещал вернуться» - я бы охотно поверил в скорое возвращение национального Карлсона через форточку моего слабоумия. Но ведь и в СМИ – тишина: ни единого тебе намека на жужжание родного пропеллера.
Когда в России случались нештатные ситуации, Владимир Владимирович резко испарялся, аки неуловимый Джо. Понятно: так посоветовали политтехнологи во избежание ненужных ассоциаций. Ведь при упоминании имени нашего атлета в мозгу обывателя должны возникать исключительно положительные образы: мокрый сортир, ослиные уши или, на худой конец – то, что никогда не вырастет, сколько ни молись. «Мочитель» обязан появляться после брутальной развязки – как полиция в финале голливудского боевика: плохие парни издохли, окровавленного героя несут на носилках, и тут подъезжает патруль. Старший патрульный выходит из машины, бросается к искалеченному герою и, вытирая ему кровавую соплю, изрекает нечто вроде «молодец, сынок, на твоем месте так поступил бы каждый»…
Но подлый внутренний голос подсказывает мне, что на сей раз этот трюк не пройдет. Обстановка накалена настолько, что явись «Кака-тэц» в самый центр событий с лазерным бластером в руках – на него никто уже не обратит внимания. Потому что насколько он неуловим, настолько и бесполезен, и на данный момент уже не нужен никому.