tapirr

прот. А.Мень и З.А Масленникова

Спасибо

andrei_naliotovу за напоминание о Дне рождения Зои Афанасьевны Масленниковой (2 октября 1923 - 9 февраля 2008), друга и сотрудника протоиерея Александра Меня (написала его биографию)

andrei_naliotov приводит фрагмент воспоминаний её дочери, Дарьи Маслениковой:

«Мама заряжала людей верой»

Я попытаюсь передать то, что мама рассказывала об истоках её творчества.

Все мамины книги выросли из её дневников, которые она вела практически всю свою жизнь. Она часто говорила, что не очень ценит художественную литературу, предпочитает мемуары, потому что жизнь интереснее, чем любой человеческий вымысел. Она была очень внимательна к жизни – и к её бытовым подробностям, и к поворотам событий, в которых всегда старалась увидеть их глубинный смысл. Ей помогала великолепная память, разговоры с людьми она воспроизводила почти дословно, очень живо и образно. Её рассказы напоминали притчи. <...>

Её идеалом были люди эпохи Возрождения, талантливые в любом проявлении своей личности. Она была убеждена, что человек должен за жизнь раскрыть всё, что в нём заложено, и сама перепробовала множество путей – переводчик, скульптор, редактор, поэт, преподаватель, писатель.

Ей везло на знакомства с масштабными людьми, у них с ней было много общего. Она была хорошим собеседником, обладала даром творческого диалога – легко подхватывала любую мысль и развивала дальше. Разговоры с Борисом Пастернаком не превратились бы, наверное, в материал для книги, если бы ему самому не было бы интересно общаться с ней.

Все мамины книги – это разговор с теми, кого она любила.

Диалог для мамы был основной формой сознания. Она рассказывала, что непрерывно вела внутренний диалог – с реально существовавшими собеседниками, иногда с вымышленными, со знакомыми, с авторами прочитанных книг и с их героями. Позже – с Богом.

Встречи и разговоры превратились впоследствии в книги. Беседы с Пастернаком – в книгу «Портрет Бориса Пастернака», знакомство с литовским священником о. Станиславом Добровольским – в малоизвестную, к сожалению, книгу «Литовский семисвечник», сотрудничество с отцом Александром – в «Жизнь отца Александра Меня», дружба с французским военнопленным Эженом Сент-Эвом, с которым Господь снова свёл её через 50 лет разлуки – в «Маленький французский оазис».

Кстати, история их знакомства в моём детстве играла роль волшебной сказки. Во время прогулок я часто приставала к маме: «Расскажи про лагерь военнопленных!». От повторений этот рассказ казался только интересней и реальней.

Истории маминой жизни хватило бы на несколько десятков книг, совершенно разных по жанру. Непредсказуемые повороты судьбы, самые разнообразные жизненные роли, слабо совместимые в одной биографии… Неожиданные, как в кино, встречи с теми людьми, о которых она мечтала годами, потери и крушения и – новая, более совершенная жизнь на развалинах прошлого. За всеми этими сюжетами она видела работу Божьего промысла, узнавала почерк Автора её судьбы.

Самой главной своей книгой она считала «Дух дышит, где хочет», созданную на основе её духовных дневников. Придя к вере, мама, наконец, нашла идеального Учителя и Собеседника – Бога.

Могу засвидетельствовать реальность её духовного опыта. Я была, как большинство подростков, не сахар, характер у мамы – резкий, в результате наши конфликты доходили до крайней взаимной обиды. Так вот, когда после утренней молитвы она заходила ко мне в комнату, я, забыв про всё вчерашнее, упрашивала её посидеть со мной подольше. Она была так пропитана светом и теплом благодати, что казалось – ею можно дышать, можно потрогать её руками.

В этом состоянии мама заряжала людей верой, как электричеством, да и притягивала их к себе, как магнит. Сомневаться в реальности духовного мира, попав в бьющий через маму поток благодати, было бы так же странно, как сомневаться в существовании Солнца.

К сожалению, такое состояние долго не длится, земной человек плохо к нему приспособлен. Были и спады, и провалы.

Но желание поделиться с людьми счастьем Богообщения, передать хоть частицу подаренного ей света у неё присутствовало до самого конца. Она принимала и своих знакомых, и моих подруг, и подруг моей дочери и, каким-то чудом, несмотря на свои болезни, старческую ворчливость, немощь, отдавала им что-нибудь, подобранное на её долгом пути к Богу.

О своей смерти мама знала заранее, месяца за полтора. Приласкивалась ко мне, по-детски клала голову на колени, говорила с улыбкой: «Потерпи, это я с тобой прощаюсь». И в своей последней больнице читала мне стихотворение Бориса Пастернака «В больнице», говорила: «Это обо мне»:

Стояли как перед витриной,
Почти запрудив тротуар.
Носилки втолкнули в машину.
В кабину вскочил санитар.

И скорая помощь, минуя
Панели, подъезды, зевак,
Сумятицу улиц ночную,
Нырнула огнями во мрак.

Милиция, улицы, лица
Мелькали в свету фонаря.
Покачивалась фельдшерица
Со склянкою нашатыря.

Шёл дождь, и в приемном покое
Уныло шумел водосток,
Меж тем как строка за строкою
Марали опросный листок.

Его положили у входа.
Всё в корпусе было полно.
Разило парами иода,
И с улицы дуло в окно.

Окно обнимало квадратом
Часть сада и неба клочок.
К палатам, полам и халатам
Присматривался новичок.

Как вдруг из расспросов сиделки,
Покачивавшей головой,
Он понял, что из переделки
Едва ли он выйдет живой.

Тогда он взглянул благодарно
В окно, за которым стена
Была точно искрой пожарной
Из города озарена.

Там в зареве рдела застава,
И, в отсвете города, клён
Отвешивал веткой корявой
Больному прощальный поклон.

«О Господи, как совершенны
Дела твои,— думал больной,—
Постели, и люди, и стены,
Ночь смерти и город ночной.

Я принял снотворного дозу
И плачу, платок теребя.
О Боже, волнения слёзы
Мешают мне видеть Тебя.

Мне сладко при свете неярком,
Чуть падающем на кровать,
Себя и свой жребий подарком
Бесценным Твоим сознавать.

Кончаясь в больничной постели,
Я чувствую рук Твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр».

(Борис Пастернак. «В больнице»)

Она совсем перестала бояться смерти, даже молилась о ней, к нашему возмущению. За полгода до неё умер Эжен Сент-Эв, последний из героев её книг. Она успела сделать почти всё, что хотела. И теперь она дома, со всеми теми, кого любила и о ком писала – с Борисом Пастернаком, отцом Станиславом, батюшкой Александром, Эженом. И с Тем, Кто был её главным Другом – с Иисусом Христом.
Дарья Масленикова, апрель 2008 г.

Сейчас Дарья Масленикова разбирает архив Зои Афанасьевны; надеюсь, с Божьей помощью будет издана её переписка с отцом Александром.

Одно из писем о. Александра Меня Зое Афанасьевне: