Entry tags:
Перекроечной миф...
Пишет
kalakazo:
"Перелом 80-90-х означился в СССР
сворачиванием госафеизма
и урождением новой мифологемы,
что русское православие - это неций ковчег Завету,
чудом сохранившийся
сколок дореволюционной Руси,
островок свободы, где и поныне живут
по неиспоганенным притворнопривременной совдепией
началам света, милосердия и неподкупной правды.
Русская церковь в народном представлении
становится олицетворением "ума, чести и совести"
перекроечной эпохи,
а брадатые и в длинных балахонах дядечки -
светочами некой забвенной всеми мудрости,
носителями тех идеалов,
от которых уже как 7 десятин
все поголовно отреклись.
Спустя четверть века,
после стольких кутейных скандалов,
сия вера советского гегемона
кажется нелепой и забавной,
однако её подпирала
одна весткая подпора:
лицом тогдашнего православия,
его витриною
был не пребывавший тогда
в старческом маразме
патриарсь из златой клетки, Пимена Извеков,
не митрополит с лукавым лукичевскмй прищуром, Кирилл Гундяев,
а простой подмосковный священник Александр Мень.
В его харизматном миссионерстве
чувствовался и масштаб личности,
и какая-то подлиность - то, что напрочь отсутничало
в другом всеоэкраненном долгополом суфлере -
митрополите Питириме Нечаеве..."
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
"Перелом 80-90-х означился в СССР
сворачиванием госафеизма
и урождением новой мифологемы,
что русское православие - это неций ковчег Завету,
чудом сохранившийся
сколок дореволюционной Руси,
островок свободы, где и поныне живут
по неиспоганенным притворнопривременной совдепией
началам света, милосердия и неподкупной правды.
Русская церковь в народном представлении
становится олицетворением "ума, чести и совести"
перекроечной эпохи,
а брадатые и в длинных балахонах дядечки -
светочами некой забвенной всеми мудрости,
носителями тех идеалов,
от которых уже как 7 десятин
все поголовно отреклись.
Спустя четверть века,
после стольких кутейных скандалов,
сия вера советского гегемона
кажется нелепой и забавной,
однако её подпирала
одна весткая подпора:
лицом тогдашнего православия,
его витриною
был не пребывавший тогда
в старческом маразме
патриарсь из златой клетки, Пимена Извеков,
не митрополит с лукавым лукичевскмй прищуром, Кирилл Гундяев,
а простой подмосковный священник Александр Мень.
В его харизматном миссионерстве
чувствовался и масштаб личности,
и какая-то подлиность - то, что напрочь отсутничало
в другом всеоэкраненном долгополом суфлере -
митрополите Питириме Нечаеве..."